Прохоров еще раз обежал глазами комнату и тут, наконец, заметил нечто привычное и родное: на подоконнике все-таки лежали несколько книг. Он рванул к ним, как к старым знакомым, случайно встреченным заблудившимся туристом в чужом городе.
Приставил стул, с трудом взгромоздился на шаткое основание.
И порадовался своей интуиции: сверху лежал томик Тургенева, как раз издания Маркса, внизу виднелись несколько номеров «Нивы», а вот в середине все оказалось не совсем правильно. Степняк-Кравчинский «Подпольная Россия» и брошюра Лассаля «Принципы труда в современном обществе»…
Мдя…
Просто макулатура…
Кто же здесь живет?
Коллекционер революционной литературы?
А книги в таком прекрасном состоянии, как будто не прошло ста лет. Славу это как-то давило, он не мог понять, что происходит. Мухи за эти годы на них садились? Солнце их палило? Кефир на них проливался?
А они – как новенькие… Читанные, конечно, но от времени они деформируются по-другому, чем от чтения.
И тут за окном послышался скрип, Слава поднял глаза и увидел, как мимо проехала карета…
4
«Снимают кино… – сказал он себе, стараясь быть максимально убедительным. – Точно, гадом буду, кино снимают…»
Хотя, если честно, то верил он этим словам, пусть и собственным – мало. Слишком много всего уже было, что настораживало: ни одного предмета в комнате, сделанного хотя бы пятьдесят лет назад, пальто в модерне, книги в идеальной сохранности, крик петуха, наконец…
Завести себе сегодня любое животное – не вопрос, но вот как его услышать в беспрерывном грохоте московского центра?
А тут тишина…
И вот в этой тишине – карета…
Чего-то подобного он уже ждал. Ну, все же видели кучу фильмов с таким сюжетом: есть дверь, иногда окно, а на том конце альфа Центавра, преисподняя, Париж, наконец.
Но это кино…
Кино…
Это может быть только в кино…
Раз за разом повторял он эти фразы, сидя прямо на столе, куда опустился, когда увидел карету. Щипал себя за щеку, пробовал даже ударить по скуле, прокусил губу. Щека, скула и губа болели…
Но пальто было на месте, книжки лежали аккуратной стопочкой, и холодильник из стены не выступил.
А вот карета еще одна проскрипела за стеной…
Да и та была не первая, звуки он, сейчас вспомнилось, слышал уже несколько раз, пока бродил по комнате, да только значения им не придавал.
Прохоров даже вставать не стал, чтобы посмотреть на диво-дивное – что, он карет в своей жизни не видал? Все последние полчаса думал, как проверить то, что постепенно приходило в голову.
И придумал…
Только не хотел этот свой тест применять, потому что все остальное с трудом, но как-то на реальность походило, и даже три кареты и ни одного авто за полчаса. Но если и эта проверка туда же, тогда – шардык, тогда все, жизнь дала трещину и надо ее всю переделывать и передумывать…
Он по привычке сунул руку в карман, достал телефон.
Набрал номер дочери…
Надо же было с кем-то посоветоваться… И Володя ее человек неглупый…
Но посредине процесса ткнул в кнопку «Отбой» – она же на концерте и наверняка отключила трубу.
Автоматически глянул на экран – «Поиск Сети».
Понятно…
«Ищи, ищи… – почему-то съехидничал он. – А как найдешь – телеграфируй на домашний адрес…»
Можно, конечно, было пойти и проверить в своей квартире, но почему-то он был уверен, что там с Сетью все в порядке.
Положил телефон на стол – потому что и это не доказательство. Мало что ли мест в Москве, где он Сеть ищет, но не находит.
«Ладно, лезь на стул…» – скомандовал он себе, но опять не полез.
Может, все еще образуется?
Трудно и как-то глупо начинать жизнь сначала. Все уже как-то устоялось: круги друзей определены, пряники любимые выбраны, десять или пятнадцать «твоих» книг аккуратно поставлены на полку.
А тут…
Ладно, выбора-то нет: он взял себя за шиворот и заставил подняться, чтобы посмотреть на Храм Христа Спасителя.
Только глаза не открывал…
Потом на секунду открыл, глянул, сел и… заплакал.
Когда-то давным-давно лет тридцать, а то и больше назад была у нашего героя реставраторша по бумаге, которая работала в Донском монастыре. Раз в месяц приезжал он к ней, привозил заказ, забирал сделанное и каждый раз удивлялся, глядя на огромные мраморные горельефы числом не то пять, не то восемь, стоящие у внутренней стены монастыря. Удивлялся гигантскому размеру, красоте композиции и великолепному качеству отделки.
И как-то раз не забыл спросить: что это?
– Так это барельефы с Храма Христа Спасителя… – удивилась реставраторша. – Все, что сохранилось…