Но странное дело, большой радости от удачи я не испытывал почему-то. Так, наверное, всегда бывает, когда чего-то очень сильно ждешь, и когда это «что-то» наконец приходит, внутри все перегорает от долгого ожидания. Так случилось и со мной. Какая-то апатия охватила меня, и мне уже даже не хотелось больше играть. В двенадцатом заезде я знал наверняка одну лошадку, Алана Липатникова, и края было нетрудно угадать, и впереди и сзади ехала козловская лошадь, а связка Липатников — Козлов действует безотказно и еще ни разу не подводила меня. Сработала она и на сей раз. В одиннадцатом заезде выиграл Вызов из конюшни Козлова, на котором ехал Юра Репин, закрыл его Алан Липатникова, а сзади легко выиграл сам Анатолий Сергеевич Козлов, и в оба конца платили по пятьдесят рублей с небольшим, а я эту открытую для меня комбинацию не сыграл, я стоял, равнодушно взирая на происходящее. Меня даже не особенно трогала признательность игроков, которым я подсказал Липатникова с Козловым, и они сыграли эту комбинацию, получив энную сумму, в зависимости от поставленных денег.
Одни радовались, другие огорчались и без конца повторяли: «фальшивая езда, фальшивая езда…», а у меня от напряжения вдруг разболелась голова. Какая-то тупость нашла на меня. «Бросать надо всю эту музыку». И мне как-то сразу стали противны люди, окружающие меня и угодливо заглядывающие в рот. «Только бы выпить, и все… Больше их ничего не интересует… А ведь на ипподроме, можно сказать, собирается общество в миниатюре: врачи, юристы, артисты, инженеры, писатели… Так что же можно ожидать от них в обществе… А может, они все понимают, и бега лишь бессильный протест этому обществу? И не стоит на них обижаться… Я же сам ничем от них не отличаюсь…» И через минуту я уже устыдился своих мыслей о людях. Они искренне радовались моему успеху, а что хотят выпить, так этот обычай существует испокон веку, все выигрывающие угощают. Странно только, что я не испытывал никакой радости от выигрыша. Я надеялся ощутить особое чувство, а выходило, что еще хуже состояние, чем при проигрыше. Безразличие и головная боль. А может… И я незаметно отошел от выпивающих игроков. Никто даже не заметил моего исчезновения, продолжая обсуждать перипетии, игры.
«Купить фруктов, шампанского… а еще лучше в ресторан, к цыганам… Она же так любит их слушать… Да, но ее может не быть дома… Позвонить к матери? Нет, лучше дома… Нам никто не должен мешать, мы будем вдвоем, я и она… Мы так давно не были вместе…» В магазине я взял лучшего вина, конфет и на целые двадцать пять рублей купил цветов. Шофер такси удивленно посмотрел на меня, когда я не потребовал сдачи с десятки, и так с покупками ввалился в квартиру.
Но дома никого не было. Я быстро привел комнату в порядок, накрыл на стол и, все еще находясь в возбужденном состоянии, сел на диван. «А что я ей скажу, когда она придет? Давай выпьем и пойдем в следующее воскресенье на бега вместе? Идиот… Да ничего не скажу, она сама все поймет… Здорово мне сегодня повезло. Еще пару раз так выиграть — и можно купить машину… А если она не заметит порыв души… Тем хуже для нее…»
Шло время, а Наташка все не появлялась. «А что, если она совсем не придет? Не может быть… Она еще ни разу не отлучалась на ночь… Не отлучалась, так отлучится… Красивая женщина, кто-нибудь уже подобрался к ней, пока я увлекался лошадками и совсем не обращал внимания на нее…» Я подошел к столу и, сам того не желая, выпил рюмку коньяку. «У подруги задержалась…» Я даже не представлял, что ее отсутствие будет так волновать меня. Больше того, я злился на себя и старался злость заглушить коньяком, но алкоголь не брал меня. В два часа ночи я вдруг почувствовал, что праздник не состоится и она не придет ни сегодня, ни завтра. Она не выдержала лошадей, они в конце концов доконали ее, и она ушла от меня. Да и какая женщина это выдержит? Я встал, взял цветы и направился с ними на кухню, чтобы выбросить их в мусоропровод. Только теперь я заметил на столе записку: «Искать меня не нужно… Я ушла от тебя, не в силах справиться с твоей болезнью… Лошади — это болезнь, и ты никогда их не бросишь… Если можешь, прости… Думаю, так лучше будет для нас обоих…»
Вот и все…
Я подошел к столу и налил себе целый фужер коньяка, опрокинул жгучую влагу внутрь. Напряжение, которое держало меня все это время, вдруг отпустило, и телу стало легко. Я погасил свет и, лежа на диване, долго вслушивался в темноту. Кружилась комната, кружились предметы, кружилась в голове вся моя прошлая жизнь, а я беспомощно цеплялся руками за голые стены, стараясь удержаться на диване.