Я уже третий раз перечитываю исковое заявление: «Моя семья: я, жена и ребенок — проживает в трехкомнатной квартире вместе с ответчиком (а не матерью) и ее взрослой дочерью (а не сестрой). У нас сложились неприязненные отношения, и мы часто скандалим. Прошу суд принудительно переселить ответчиков в комнату размером 18 метров, расположенную по адресу…» Подпись. Четкая, по-военному прямая.
Отрываюсь от заявления, но занять себя чем-либо другим не могу. Почему меня так волнует это дело? Ну, Вражин — это понятно, там настоящее уголовное дело. А здесь обыкновенное, гражданское, и я знаю другие случаи, когда судятся близкие родственники. Ай да Юрка… Мы вместе ходили в один и тот же детский сад, и одни и те же воспитатели говорили нам почти одни и те же слова, потом в один год пошли в школу… От него я не ожидал, что он начнет судиться с матерью. Интересно — узнает он меня? И как поведет себя?
— Молодой человек, опуститесь на землю. — Передо мной стоит худощавая женщина. Это мой бывший патрон, или, как теперь модно говорить, наставник. Под ее руководством проходил стажировку, и она все еще продолжает опекать меня.
— Здорово у вас получается. Вся юридическая консультация знает о каком-то сногсшибательном деле, которое вы ведете, кроме патрона. — И мне кажется, что она обиженно поджимает губы.
— Ну что вы, Вера Михайловна. Просто я вас не видел давно, вы же сидите в каком-то большом процессе. К тому же мое дело еще не слушалось в суде.
Вера Михайловна удобнее устраивается за столом, водворяет на нос очки и смотрит на меня так, словно видит впервые. У Веры Михайловны взгляд неприятный, прощупывающий.
— Досье по делу у вас с собой?
— Нет, дома… — почему-то говорю я неправду.
— Завтра захватите его, и мы посмотрим вместе. Договорились?
Я молча киваю. До завтра нужно обязательно посоветоваться с кем-нибудь из опытных адвокатов. Но с кем?
СТРАНИЧКА ШЕСТАЯ — ЛИПКА
В уме перебираю всех адвокатов. С Владимиром Петровичем? Ничего старик, но у него своих дел навалом, да к тому же я ему порядком надоел со своими вопросами. Все хвалят Валентина Антоновича, толковый человек, но бывает в юридической консультации только раз в неделю. А мне нужно срочно рассказать кому-нибудь из адвокатов все, как на исповеди. И получить дельный совет.
Размышления прерывает знакомый голос:
— Спасибо, Светочка, дальше я сам доберусь.
Липка! Ну конечно же он! И как мне сразу не пришло в голову посоветоваться с ним. Липкой в юридической консультации все любовно называют адвоката Розена. Липка потерял зрение на фронте и почти всегда ходит с женой. Она тоже адвокат нашей консультации. Лидия Петровна сменила ради мужа профессию педагога на адвокатскую. Иногда, когда она выступает по делу в другом суде, Липку провожает в консультацию кто-нибудь из адвокатов. В последнее время чаще всего провожаю Липку я.
За долгие годы работы в юридической консультации Липка изучил каждый метр пути. Он знает, где нужно нагнуть голову, а где отодвинуть ногой стул. Он даже чувствует, где в полу выбоина, и поэтому нужно быть особенно осторожным, чтобы не споткнуться. Липка высчитал, сколько шагов от приемной до двери второй комнаты. Я ни разу не видел, чтобы Липка ошибся. Вытянутая вперед рука всегда точно и в нужном месте упиралась о косяк двери. От двери до раздевалки узкий проход. Ковер заглушает его шаги. На этом отрезке пути нужно ухо держать востро. Лицо Липки сосредоточенное, губы беззвучно отсчитывают шаги. Но вот и спасительная ступенька. Три шага вверх, а там и рукой подать до раздевалки. Почему-то всегда, когда я вижу проходящего мимо Липку, вспоминаю цирк, ту минуту, когда я, затаив дыхание, наблюдал за выступлением гимнастов на проволоке. Один неточный шаг — и полетишь вниз. К счастью, падений при мне не случалось.
Со стороны мало кто мог подумать, смотря на уверенную походку Липки, что идет слепой человек. Через минуту Липка возвращается в комнату и безошибочно находит свой стол. Поудобнее устраивается на стуле и замирает. Он сидит прямо и чутко прислушивается к малейшим шорохам. Из моего угла хорошо видно Липку. Вот его слух уловил новый звук, знакомый только ему одному. Еще никто из сидящих в комнате не может сказать, что за человек вошел в приемную, а по его лицу можно без труда определить. Оно разглаживается, и светлая улыбка появляется и постепенно расходится по всему лицу. Он весь светится тихой радостью. Пришла жена.