Да неужели он так поглупел за это время, если вообразил, что я с ним соглашусь встречать Новый год? Я скорее всю ночь прошатаюсь по городу, чем буду в одной комнате с ними. Нет ничего неприятнее в моем теперешнем состоянии, чем видеть счастливые лица. Как правило, от счастья люди глупеют, а я нуждаюсь в умном собеседнике. И сколько хороших, интересных людей пропало ни за грош! Деньги, карьера, обладание красивой женщиной, все это сделало их похожими друг на друга, а ведь каждый из них в свое время был личностью! И вот теперь и Черный растворился в этой массе, предав забвению пятнадцать лет дружбы, годы исканий, несбывшихся надежд, творческих мучений. А будь он сейчас рядом, мне, может быть, не было так тоскливо.
Настроение падает катастрофически, и я чувствую себя хуже отравленной крысы. И все из-за него, из-за Черного! Спровоцировал он меня-таки, стервец. Сам бы я никогда не додумался до столь иезуитской штуки, а он сварганил это в один миг, раз-два — и готово! Чтобы отвязаться от меня и успокоить свою совесть, он и подбросил мне идею: «Позвони, — говорит, — ей, вот тебе будет и решена проблема Нового года». А мне только для полноты счастья и не хватало телефонного звонка к ней! Ведь влюбленный — тот же самоубийца, и ему лишь нужен маленький толчок, а петлю на собственной шее он уже затянул сам, без чьей-либо помощи.
Черный подбросил идейку, и воображение заработало. А что, если и впрямь позвонить ей? Услышать ее голос? Это будет хорошим подарком в уходящем году. Зачем отказываться от маленького удовольствия и подавлять столь естественное желание? В том году я не выпил при встрече Нового года, поддался чужому влиянию, и результат налицо: весь год получился непутевым.
Да, но я же дал слово больше не думать о ней, выбросить ее навсегда из своей памяти, и какое-то время продержался молодцом: не звонил ей, обходил за километр те места, где мог ее встретить, не общался с ее знакомыми, но не думать о ней я все же не мог. Это то же самое, что запретить больному справляться о своей болезни у лечащего врача, и сколько бы ему ни втолковывали, что он должен отвлечься, думать о постороннем, никакие запреты и внушения здесь не помогают, больной все одно думает лишь о своей болезни. Так случилось и со мной. И чем больше я запрещал себе думать о коварной девушке, тем настойчивее мысли о ней будоражили мою беспутную голову. Ее можно выбить только одним — другой девушкой. Найти кого-то для любовных утех, как это сделал Черный, можно, но ступить на эту стезю я не могу. Это значит осквернить свое чувство, да и не хочется обижать какую-нибудь милую и ни в чем не повинную девушку и вводить ее, пусть и в приятное, но заблуждение. А раз вышибить клин клином нельзя, то и придется мне нести свой тяжелый крест до скончания века.
И я уже где-то в глубине души смирился со своей печальной участью и не помышлял ни о каком телефонном звонке, а поздравить ее с Новым годом решил по почте. С этой целью и вышел в город. Открытку с текстом приготовил заранее, тщательно продумав каждое слово. Особенно мне удалось одно место из новогоднего поздравления. Одним словом, я пожелал ей, чтобы вокруг нее в Новом году было как можно больше сумасшедших. И подписался: один из них. Подпись получилась корявая, но она-то сразу догадается, как только открытка упадет ей в руки из почтового ящика, что поздравление от меня. Так больше никто из ее знакомых не напишет. И я уже представил, как она на следующий день после встречи Нового года спустится с седьмого этажа к почтовым ящикам и прямо в лифте прочтет мое послание, а потом уже в квартире еще и еще раз перечитает написанное, доискиваясь в послании особого смысла, вложенного между строчек. Но в последнюю минуту я не доверился почте, а подумал-подумал и решил самолично подъехать к ее дому и опустить открытку в почтовый ящик. Так вернее, а то по почте она ее получит не раньше чем дня через три, пропадет весь эффект новогоднего настроения, а так она уже на другое утро прочтет мое послание, а может быть, даже не поленится и из любопытства спустится вниз еще в старом году, и я вольно или невольно буду присутствовать с ней на встрече Нового года, а это уже не так и плохо. Она нет-нет, а мысленно и вернется к моему поздравлению. И я уже пришел на остановку тридцать седьмого троллейбуса, чтобы через полчаса быть у ее дома, но в последнюю минуту меня словно лукавый попутал, и я решил позвонить ей по телефону, но не разговаривать, конечно, а просто проверить, дома она или уже ушла куда-нибудь в компанию.
И проверил на свою голову! Она оказалась еще дома и сказала-то всего-навсего два слова в трубку: «Слушаю вас», — и, не дождавшись ответа, повторила фразу в обратном порядке. Но для меня и этих двух предложений вполне достаточно, чтобы по голосу определить, что настроение у нее не ахти какое, если не сказать больше — отвратительное, и уж во всяком случае никак не праздничное. И едва нажав на рычаг, я сразу же нафантазировал бог весть что! До Нового года осталось меньше двух часов, а она все еще дома… А что, если… От этой мысли я остановился посреди улицы как вкопанный. Она, может быть, ждет моего звонка, а я глупость наслаиваю на глупость, вместо того чтобы объясниться с ней начистоту. Но я уже один раз попробовал, объяснился, подсказывает мне внутренний голос, и ничего путного у меня из этой затеи не вышло. Лишь навредил себе, только и всего, до сих пор не могу расхлебать кашу, заваренную год назад. Написал глупое письмо на девяти страницах, где с отчаяния признался в любви, и затем, не объяснив что к чему, громогласно заявил об окончательном разрыве с ней. Это было давно, а я все не могу отделаться от неприятного ощущения, словно сморозил что-то несусветное, и исправить это уже не в моих силах, сколько бы я ни старался.