Формально он прав. Девочка действительно последние три года жила у бабушки. И будь она взрослым человеком, он еще мог бы выиграть дело. Но по отношению к несовершеннолетним есть одно маленькое «но», небольшая юридическая тонкость, о которой он либо не знал, либо сделал вид, что не знает, но это «но» и решит дело не в его пользу. По нашему закону малолетние дети, прописанные у одного из родителей, могут проживать в любом месте, и ни один суд не лишит их права на жилую площадь. И то ли он не удосужился проконсультироваться у юриста, то ли понадеялся на свои силы, но только в суд он обратился немного рановато. Ему бы подождать хотя бы до совершеннолетия дочери, да, видно, подвернулся под руку приличный вариант обмена, и упускать его ему не хотелось.
Но старушку он перепугал своим заявлением до смерти, и она сразу же обратилась за помощью в юридическую консультацию. И хотя ей несколько раз растолковали закон и заверили, что никто внучку не выселит бабуся настояла на своем. Консультация выделила в суд защитника, и этим защитником, естественно, оказался я, так как уважающий себя адвокат выступать бесплатно в суде не будет.
И вот по такому бесспорному делу я умудрился схлопотать неприятность. Я горячился в суде, вместо того чтобы четко и ясно изложить юридическую позицию. Меня поразил сам факт подобного заявления, и я обрушился с гневной речью на родителей, бросивших на произвол судьбы родную дочь. Наверное, на меня повлияло поведение девочки, с которой во время допроса приключилась самая настоящая истерика. Она стучала ногами об пол, сильно рыдала и не по-детски умоляла суд не вселять ее жить к родному отцу, а оставить у бабушки, не совсем понимая смысл происходящего. Как бы там ни было, но только я в конце своей речи попросил суд вынести частное определение в адрес родителей и довести до сведения соответствующих организаций об их аморальном поведении по отношению к родной дочери.
И не на шутку перепугал отца. Не успел суд удалиться в совещательную комнату, как он сразу же подскочил ко мне и набросился с угрозами. Оказывается, в своей речи я публично оскорбил его и, по его словам, вторгся в святая святых — частную жизнь, а этого он не потерпит и будет жаловаться. И уж совсем не к лицу мне, молодому человеку, у него так и вертелось на языке, молокососу, судить других людей. Только моей молодостью и неопытностью, слово «неопытность» он повторил два раза, можно объяснить мою позицию по отношению к нему. Я в одну кучу свалил его, честного и порядочного человека, и бывшую его супругу, подлую и скверную бабу, от которой он натерпелся изрядно, и ему лишь за одно совместное проживание с ней положена если и не медаль, то во всяком случае и не общественное порицание. С него хватит и того, что он платит этой сучке алименты. Он так и сказал, не дочери, а именно бывшей жене, и притом прозрачно намекнул, что девочка вовсе не от него, и он с медицинскими выкладками в руках готов доказать неопровержимый факт.
Ну чем не ангел? Крыльев ему только не хватает. Великомученик! И мне бы пожалеть его или, на худой конец, смолчать, а я не сдержался, заспорил с ним. И действительно, меня подвела неопытность. Слово за слово, и, не успев еще отойти от речи, начал качать ему права. Наивный я все-таки человек, пытался ему что-то доказать. Да он меня и не слушал, а продолжал гнуть свою линию. И как я не понимаю, что из-за моей дурацкой просьбы, он имел в виду частное определение, у него может сорваться заграничная командировка, если суд, не дай бог, согласится со мной и пришлет ему на работу разносную бумагу. И уж совсем доверительно добавил: «Влепят выговор до партийной линии за аморалку, и будь здоровчик…. Вы же знаете, как у нас разбираются… Сами, наверное, член партии».