Я была несказанно рада услышать двигатель, автобус тронулся с места. Незнакомец провожал его взглядом до тех пор, пока он не скрылся за углом.
Неужели и, правда, психически неуравновешенный человек? Он казался мне вполне милым, когда мы перекинулись парой фраз. Интересно, где его родные и почему он не под присмотром? А если он абсолютно здоров, то какова причина его пристального внимания к моей персоне?
Стараясь отвлечься, я включила любимую песню и попыталась думать о чем-то приятном. Но мысли, так или иначе, возвращались к странному незнакомцу. По переходу одной моей любимой песни на вторую, мужчина всё же отошел на второй план, уступив место воображению. Я снова так углубилась в свой маленький мир, что едва не проехала свою остановку. Спохватившись в последний момент, я выскочила из автобуса, едва не столкнувшись с пожилым мужчиной, который проворчал что-то про нынешнюю молодежь, а в ответ на мои извинения лишь искоса поглядел и, покачав головой, продолжил свой путь.
Наша студия находилась прямо напротив остановки, что было очень удобно. Перейдя дорогу, я зашла в просторный, светлый холл. Кажется, здесь ещё никого не было, кроме меня и мадам Ирэн – высокой, стройной, но уже не молодой дамы с крашеными светлыми волосами, собранными в симпатичную прическу. Она работала здесь с самого открытия студии. Сначала преподавала танцы и хореографию, потом, когда ей стало тяжело сутки напролёт стоять в классе у станка, она устроилась сюда же бухгалтером и постепенно добралась до должности директора. Но даже сейчас она, по ее собственным словам “Осталась близка к народу”. Это значило, что она могла в любой момент зайти к нам в класс и посмотреть, насколько усердно мы занимаемся. Упаси Боже, если ты в этот момент не правильно тянешь носочек.
Хотя такой контроль касался не только нас, но и певцов, которые занимались по соседству, а также художников, скульпторов и актёров, чьи классы находились на втором этаже. Все «свои», студенты, которые занимались в студии уже достаточно долго, а также несколько учителей, за спиной в шутку называли мадам Ирэн «Наша Муза». Она не терпела, когда к ней обращались “мадам” или тем более называли по фамилии, поэтому мы звали её так только между собой. Обращаясь к ней, мы просто говорили “Ирэн”, так она приучила нас с самого первого дня, не слушаться ее было дело рискованным. Смельчаки, конечно, пытались обратиться к ней как к старшей, но подобные попытки пресекались на корню и она снова становилась просто Ирэн.
Помню, когда мама впервые привела меня сюда, мне было лет четырнадцать. Сначала я испугалась активную и громкую директрису, но потом она мне даже понравилась, а со временем мы и вовсе подружились. Именно мадам Ирэн посоветовала моей маме отдать меня в танцевальный класс, хотя поначалу я просилась на актёрское мастерство.
Едва я переступила порог, она уже спешила ко мне по винтовой лестнице, громко цокая шпильками.
- Вивиан, дорогая!
Она заключила меня в объятья и поцеловала в щёку – так она приветствовала своих любимых учеников.
- Ирэн, вы сегодня прекрасно выглядите. – Я ответила на её приветствие улыбкой.
- Запомни, дорогая, женщина всегда должна выглядеть прекрасно, даже в моём возрасте.
Я хихикнула. Ирэн критично прищурила один глаз и посмотрела на меня.
- Вы с Сантьяго уже репетировали танец? Через неделю вам выступать, если вы танцуете как хромые лошади на полусогнутых ногах, я вас к сцене близко не подпушу.
Такое общение было в порядке вещей, поэтому я просто ответила:
- Мы уже раз двести отрепетировали.
- Мало! Надо двести тысяч раз! Пойдём в зал.
Не церемонясь, она взяла меня под локоть и потащила за собой, в большую, зеркальную комнату с высокими потолками. Там мы занимались танцами с самого первого дня. Дав мне ровно две минуты, чтобы переодеться в леггинсы и топ, она включила зажигательную латиноамериканскую песню и заняла позицию Сантьяго, отработав со мной несколько быстрых движений. А потом ещё раз. И ещё.
Мы танцевали никак не меньше двух часов, всё это время Ирэн лихо выполняла все мужские па на высоченных каблуках, умудряясь при этом выкрикивать свои замечания, перекрывая грохочущую музыку. Танец позволял ей забыть о возрасте.
А вот я, несмотря на то, что была намного младше, быстро начала запыхаться. У Сантьяго был свой ритм, не такой бешенный и я все время кидала нервный взгляд на стрелки часов, с нетерпением ожидая своего партнера. К моменту его появления в студии, я уже представляла собой жалкое зрелище. Запыхавшаяся, с растрёпанным пучком на голове, я сидела на полу и пила воду.