Милые бранятся - только тешатся? Двое дерутся - третий не мешай? С этим можно поспорить, но в туристских кругах на привалах отношения выяснять не принято. Никто и не выяснял, здесь принимали всё (и всех) как есть - неписаное правило туристов.
И прекрасно! Ореол «влюблённой парочки» позволял мне, сидя в одиночестве, спокойно подумать о том, что же делать дальше (думать о том, что делать с Женькой, мне не хотелось). Нога не болела, но этим ей меня не провести! Прихлёбывая из кружки ароматный костровой чай (в нём и ягодки брусники, и листики смородины и мяты, заботливо собранные и высушенные прошлым летом и принесённые в группу), я выслушивала бесконечные комплименты по поводу выложенного мною на общий стол творожного печенья. Пекла вчера до полдвенадцатого ночи, хотела Женьку порадовать, он сластёна ещё тот. И вот - все едят и нахваливают, а Женька даже не попробовал, чьё-то варенье с хлебом лопает.
Впрочем, ели все «с оглядкой»: впереди полдня пути. Я тоскливо думала о том, как группа «рванёт» после привала. Смогу ли я держать темп... да что там держать, -выдержать! Вся надежда на Женьку - он не оставит меня в лесу. Я в этой группе никого не знаю, но со мной мой старый друг Женька, значит, всё будет хорошо.
Решив не надоедать Женьке (он был в ударе, снова объявил о своём уходе из «фотостудии» в «большой фотоспорт», снова был в центре внимания - словом, человек на своём месте), я просидела весь привал одна. Когда Макаров объявил пятиминутную готовность к выходу, я обречённо поднялась с бревна и надела рюкзак. Женька ко мне так и не подошёл.
Я предпочитала идти «в своём темпе» - так мне было не больно, но я всё больше отставала от группы. Ничего, - утешала я себя, - по следам дойду, дорога-то апрельская, расхлябанная, следы на ней как на ладони. Одного я не учла (но это выяснилось позже) - к вечеру землю, оттаянную солнцем до грязи, снова сковало морозцем, она застыла, и следов нее оставалось.
А пока солнце пригревало вовсю, и я шла прогулочным шагом за макаровской группой, почти не чувствуя боли. На меня оглядывались, и я читала в этих взглядах плохо скрываемую неприязнь: «Не можешь темп держать, не приходи в нашу группу, а если пришла, то иди со всеми, и ваши с Женькой шуры-муры - не повод для подобной «демонстрации». Они не знали, что «демонстрацию» устроила не я, а моя спина!
Нога болела уже нестерпимо, каждый шаг приходилось делать через боль, но что была эта боль в сравнении с другой болью, которая была в моём сердце! Я только сейчас поняла нехитрый смысл Женькиного предложения: «Приходи к Макарову, не пожалеешь. Я тоже с ним иду». Не «мы с тобой». - «Ты и я». Ты идёшь с Макаровым, я иду с Макаровым. Параллели, которые никогда не пересекаются. Это закон математики, а с математикой у меня всегда были сложные отношения - «плавала» я в математике!
Вот и Женькино приглашение в поход неверно поняла. Моя сентиментальность снова меня «подставила»!
Женьке нужна была компания, он и обзванивал всех подряд. Видимо, никого не уговорил, у всех свои планы, вот он и вспомнил обо мне. А я придумала себе сказку под названием «Возвращение Будулая»... тьфу, ты, - Женьки! В стиле Татьяны Устиновой. Только герои Устиновой катаются в мерсах, а не ходят с рюкзаками по лесам,да в апреле месяце, когда - то грязь везде непролазная, то заморозки нагрянут (то хер короткий, то рубашка длинная. Но это уже не Устинова, это - Виктория Платова).
Мы шли по территории какого-то дачного посёлка, забытого богом и людьми: сиротские щитовые домики, слепленные на скорую руку заезжими шабашниками, стояли с заколоченными окнами («Господи, да кто полезет-то? Что тут брать?»). Домики ждали весны, а она всё не приходила: по Ярославскому северному направлению даже в начале июня бывают заморозки.
Наконец дачи кончились, и мы оказались на хорошей просёлочной дороге. Наверняка она приведёт к шоссе, а там можно поймать попутку и доехать до станции! Я воспрянула духом. Можно идти медленней, что я и сделала, и нога вроде бы отпустила! Турист, который шёл последним, обгоняя меня, спросил: «Вы дорогу знаете? Вы так отстанете от группы!». Я заверила его, что знаю дорогу и вообще хочу идти в нормальном темпе, никто ведь за нами не гонится, от кого убегаем?
Зря я с ним так, человек обо мне беспокоился, а я... Я разозлилась на него, что беспокоился он, а не Женька, мой старый друг! Если бы Женька вернулся ко мне, мы вместе вышли бы на шоссе и сели на автобус или поймали попутку до станции. В моём рюкзаке еще оставался пакет печенья, Женька любит мою выпечку, а особенно эти рассыпчатые творожные штучки! Поехали бы ко мне или к нему...