Гость дул на горячий чай.
— А скажите мне, Ксаверий, сколько лет прошло с тех пор, как учительница утопилась в пруду?
Ксаверий вытаращил глаза.
— Учительница?
— Та немка, знаете, с которой панский сын хотел завести роман.
У Ксаверия чуть чайник не вылетел из рук.
— Много, очень много, я еще дворецким был.
— А жив ли еще кто-нибудь из родственников девушки, которая зарезала себя в гостиной?
— Той девушки? Жив ли? Не знаю, простите, не знаю.
— А видели ли вы ту даму, что ночью натирает паркет?
Ксаверий закашлялся, мелко застучал ногами и выбежал в другие покои. Слышно было, как он шептал беззубыми губами:
— Господи Иисусе! Господи Иисусе!
Гость доел завтрак, походил по пустым покоям, еще раз осмотрел портреты и позвонил в тот колокольчик, на котором звонарь, католик, вырезал всю свою мысль о диссидентах[7]. На пороге появился Ксаверий.
— Я не могу ждать до вечера. У меня важные дела в городе. Поклонитесь господину управляющему и скажите, что я напишу ему письмо. Если появится хороший покупатель, пускай продает. А теперь пошлите в деревню и наймите мне коней к станции.
— Хорошо, прошу пана. Но лошадей нанимать не надо, потому что и так должна выехать наша повозка за паном управляющим. Вышлем скорее, и пан ею поедут, а кони до вечера отдохнут в заезжем доме.
— Тем лучше. Благодарю вас, Ксаверий. Отдайте мой чемодан извозчику, а я пока пойду пройдусь.
— Как пан прикажут.
— Благодарю вас за труд. В столовой под тарелкой — для вас, а возле вазы — для служанки. Будьте здоровы!
— Счастливого пути пану! — Ксаверий побежал вперед и открыл калитку.
— А все же жалко, что пан не купят двор. Пойдет в чужие руки…
В середине аллеи гость обернулся и еще раз взглянул на старый двор, облитый золотыми лучами летнего солнца.
В калитке все еще стоял Ксаверий.
«Уйдет в чужие руки. Неужели я свой?»
Прошел аллею, и взволновавшиеся колосья сорвали его мысли, как море лодку, и понесли по миру. А он гладил колоски рукой и радовался буйным и налитым колоскам.
Здоровался с каждым встречным крестьянином, а люди удивлялись, откуда взялся такой вежливый пан.
— Наверное, не местный, — говорили.
©Богдан Лепкий