На Брестской я остановился у витрины магазина сети Главрыбсбыта и стал рассматривать искусно сделанные муляжи огромных крабов, осетров, бочек с красной и черной икрой и других морских и речных съестных даров. Рыбный ресторанчик, расположенный рядом с магазином, начинал свою работу через восемнадцать минут, и я сел на скамейке, чтобы дождаться открытия и позавтракать.
До бульварного кольца я добрался уже часам к десяти, заглянув по пути в отделение почты и отправив домой открытку с ночным видом Кремля, написав сам себе пожелание, чтобы, уйдя с ушами в работу, не забывать время от времени вспоминать про друзей, про девушек и про отдых.
Дойдя до конца Тверского бульвара, уже собираясь переходить дорогу, я посмотрел на памятник Тимирязеву, возносящийся над пирамидальным своим постаментом черной громадой. Я задержался, пропустив зеленый сигнал светофора на переходе, и подошел ближе. В небольшом цветнике, разбитом вокруг постамента, о чем-то весело рассуждали две женщины, приводящие клумбу в порядок перед сезоном. Остановившись перед памятником, я стал осматривать его сверху вниз. Мне вспомнилось упоминание из школьного учебника истории об этом монументе. Пробежав глазами, я сразу отыскал не примеченные мной сперва сколы от немецкой бомбы времен Великой Отечественной.
На Суворовском бульваре, чуть слышно шурша утоптанным песком, мне навстречу пробежали две девушки в коротких спортивных шортах и значками на олимпийках. Их стянутые в хвостики волосы смешно раскачивались из стороны в сторону в такт движению. Я обернулся бегуньям вслед и поймал брошенный через плечо взгляд и светлую молодую улыбку. Девушка помахала мне рукой и, весело рассмеявшись на пару со своей подругой, навсегда убежала из моей жизни — так же внезапно, как и появилась.
Чуть поодаль группа пионеров сажала деревце вместе с долговязым, немного сутуловатым мужчиной лет шестидесяти со значком Бауманки на лацкане пиджака — по всему судя, каким-то известным ученым или конструктором. Дети были возбуждены и радостны. Они о чем-то расспрашивали долговязого, фотографируясь рядом с ним и у поставленной тут же памятной таблички, о чем-то громко разговаривали и спорили меж собой, не обращая внимания на замечания вожатого.
Недалеко от них, на скамейке, сидел мужчина, одетый в военную форму, и читал книжку с картинками своей маленькой дочери, примостившейся на коленях у отца. По привычке я пробежался по орденским планкам и, увидев медальную ленту за взятие Варшавы, подошел перекинуться парой слов об обоим нам памятным событиям. Мы проговорили, наверное, с целый час. Девочка поначалу внимательно слушала разговор, но вскоре, заскучав, принялась играть, чертя палкой какие-то фигуры на песке. На прощание, крепко пожав руку своему новому знакомому, я так же не спеша отправился в дальнейший путь.
Уже после полудня, выйдя на Арбатскую площадь, я попал в вихрем несущийся во всех направлениях поток студентов, расположенной тут же сельскохозяйственной академии, занимающей здание какого-то бывшего банка, ныне перестроенного и как любое воспитательное или учебное заведение в стране, от детского сада до университета, украшенного огромными алыми знаменами, покачивающимися на легком ветру. От фонтана раздавался гусличный перезвон семиструнной гитары, еле пробивающийся через разномастное пение и громкий смех.
Под древними кленами Гоголевского бульвара, уже собирающимися скинуть чешуйки своих набухших почек, носилась по траве, громко галдя, толпа ребят, скинувших в одну большую кучу свои школьные ранцы.
Свернув с бульварного кольца в Сивцев Вражек, я увидел припаркованную на углу улицы Фурманова сверкающую лаком «Волгу» новой модели, которую не встречал еще у себя в Омске и завороженный ее плавными изгибами, стал разглядывать автомобиль как мальчишка. Судя по всему, ее создатели вдохновлялись старой доброй двадцать первой моделью, сохранив намеки в радиаторной решетке и в круглых фарах с хромированной окантовкой, вынесенных по самым краям агрессивной передней части автомобиля.
Я шел и шел вперед, рассматривая дома и людей, скверы и памятники, храмы. И вот уже в конце своего пути по Москве я зашел в небольшое кафе в сквере между Киевским вокзалом и Бережковской набережной.
В зале сидели несколько человек. Трое мужчин, разложив на столе какие-то чертежи, о чем-то оживленно спорили, попивая кофе. Вернее, спорили двое, а третий был всецело поглощен девушкой с томиком Джека Лондона, сидевшей напротив у окна.