Это была ещё девушка — подросток, гадкий утёнок, которому только предстояло стать прекрасным лебедем. Нынешние роскошные формы тогда только намечались, но уже было видно, какая красавица из неё вырастит. Зато сейчас…
А сколько ей сейчас? Двадцать пять? Нет, двадцать семь, если не двадцать восемь. Хоши не придавал значения своим годам, а потому немного путался в количестве прошедшего времени. Он не знал точно, когда она взяла себе первого мужчину. Обряд посвящения в невесты он провёл опять же таки сам, когда ей исполнилось пятнадцать. Тогда она снова «умерла» и снова «родилась», теперь уже в новом статусе.
Н-да. Большая Росомаха вошёл в её дом или сразу, или через год. Хоши не знал этого, потому что сразу после совершения обряда её посвящения, он ушёл в далёкое путешествие и вернулся только через несколько лет. Племя располагало не одним шаманом, но он был среди них самым учёным и уважаемым. Поэтому он жил, как хотел и мог не спрашивать у совета вождей разрешение на прогулку.
Просто он знать ничего не хотел о её мужчинах! Теперь он ругал себя за это. Фактически, он, старый дурак, бросил свою любимицу без поддержки. Какую же слабость он проявил тогда!
Пустоголовая ревность неизвестно к кому, повернула их судьбы под иным углом, и всё сложилось совсем не так, как могло бы, если б он остался. Положа руку на сердце, он тогда в глубине души отчаянно жалел, что он старик. Нет, он не допускал даже мысли о том, что она может сделать его своим мужчиной, а она привела в свой дом Большую Росомаху, который был старше, чем Хоши! А что если не только ум, но и возраст Росомахи сыграли роль в её выборе? Ведь она привыкла быть рядом с престарелым умником…
От таких мыслей Хоши бросило в жар. Ведь если б он не ушёл тогда, то мог бы стать мужем и отцом. Тогда и Ласка не лишилась бы двух своих мужчин, тогда не было бы её болезни…
Тут Хоши одёрнул себя, как рассерженный наставник одёргивает ученика, начавшего считать ворон. О чём он думает? Ласка больна, и её надо спасать, остальное неважно! (К тому же, если бы он тогда остался, то всё могло бы быть и не так, и не этак, а как-нибудь ещё. Хоши иногда мог заглянуть в чьё-нибудь будущее, но только не в своё, а уж сказать, что было бы, если б события человеческой жизни можно было хоть чуть-чуть повернуть в прошлом в другую сторону, этого он не мог никогда. Насколько ему было известно, этого вообще не мог никто из шаманов.)
Итак, снаружи у Серебряной Ласки было всё в порядке, теперь ему требовалось осмотреть её изнутри.
— Скажи мне, девочка, вот что… — Заговорил старый Хоши так, как будто собирался расспросить её о чём-то важном. Но когда она повернула к нему голову, быстро сунул ей под нос свою руку и раздавил пальцами крохотное яйцо луговой птички, вымоченное в настое сонных трав.
Ласка взглянула на него с недоумением, но тут же закатила глаза и уронила голову на кожаный подголовник. Хоши задержал дыхание, чтобы не вдохнуть случайно пары, отправляющие на время человека в мир духов, и быстро вставил себе в нос два комочка мха смоченного снадобьем обезвреживающим действие сонного зелья.
Чтобы сделать сон Ласки ещё более крепким и спокойным, Хоши бросил в очаг пучок высушенной травы, а ещё два положил рядом с огнём так, чтобы они могли медленно тлеть. Проделав это, шаман пощупал жизненные жилы на руках, ногах и шее спящей женщины. Ласка спала крепко, по-видимому, без снов. Это было как раз то, что он хотел. Теперь самое главное — сосредоточиться.
Хоши устроился поудобнее и простёр руки над лежащей Лаской. Он закрыл глаза — зрение сейчас было не нужно. Держа обе ладони так, что большие пальцы были прижаты друг к другу, шаман несколько раз вдохнул и выдохнул, а потом открыл глаза на своих руках. Духовные глаза.
Он ясно увидел неподвижное тело женщины, так, как если бы его собственные глаза на самом деле переместились на ладони. Кроме того он видел многочисленные оболочки её тела, светящиеся, как корона лучей вокруг солнца, если поглядеть на него через осколок прозрачного тёмного камня. Он немного напряг своё духовное зрение, и оно проникло сквозь кожу и мышцы спящей, послушно показывая ему внутренние органы, нервы, бегущую по жилам кровь.
Несмотря на свои подозрения, Хоши начал не с того места, которое считал больным, а с головы. Зрение, обоняние, слух он не стал подвергать тщательному исследованию. Ласке всего этого было отпущено в меру и работало исправно. Но вот, святая святых — мозг. Хоши знал, что блуждать по нему можно вечно, а трогать опасно. К тому же он совершенно не хотел менять что-либо в её натуре, характере, мыслях. Ведь тогда это будет не она, а какая-то другая, незнакомая женщина. Это было бы равносильно убийству его давнишней знакомой.