Когда, потеряв надежду, все начали сокрушаться, недалеко от берега из воды показалась человеческая голова. Это был ни кто иной, как обросший щетиной Суй Бучжао. Не обращая внимания на радостные возгласы, он, весь мокрый, вразвалочку пошёл прочь… Тут все стали судить-рядить: мол, корабль утонул — это знак небесный, наверное, в Валичжэне больше не должно быть кораблей. Не утони он, кто знает, может, Суй Бучжао и уплыл бы из городка навсегда! Все соглашались, а в душе винили себя в том, что даже не спросили, куда он собирался вести корабль. И повернулись к Цзяньсу, приговаривая: «Вот ведь повезло парню!» Нашлись и такие, кто обвинял Суй Бучжао в злонамеренности: это надо было ребёнка с собой позвать! Баопу пересуды слушать не стал, взял братишку за руку и направился по тропинке, где оставались следы стекавшей с дядюшки воды.
Несколько дней подряд Суй Бучжао не показывался. Он серьёзно приболел, и когда вышел из своей пристройки, стало видно, как он исхудал — одна кожа да кости, а на лбу синяя повязка, словно для того, чтобы голова не развалилась.
Корабль утонул, но через несколько лет появился ещё один. Это всколыхнуло всю провинцию[17]. Примерно в то же время стали разбирать и стену — такой вот лихой год приключился.
Суй Бучжао в тот день погрузился в чтение старинной книги по кораблевождению. Вдруг за окном раздался крик: «Ирригаторы корабль откопали!» Суй Бучжао понял, что сейчас там собрался весь городок, и никто не скажет наверняка, что это за корабль, и с колотящимся сердцем побежал к реке. Добежав до пристани, он увидел, что на берегу собрались почти все жители. Он прибавил шагу, но ноги заплетались, он спотыкался и падал много раз. Люди уже стояли чуть ли не железной стеной, но благодаря худобе он-таки протиснулся и смог увидеть, что уже было выкопано. В большущей канаве текла грязная вода, то, что она скрывала, вытащили, и у него вырвался душераздирающий вопль: «Мамочки мои!..»
Это были остатки большого деревянного корабля. Борта сгнили и обвалились, остался лишь каркас длиной более шести чжанов[18]. Два стальных нароста на нём когда-то были пушками, рядом — большой ржавый якорь. В беспорядке разбросаны непонятные предметы с налипшей на них жёлтой глиной. На носу наискось торчали два стальных прута. В небе кружил большой ястреб: его привлёк стоявший в воздухе странный запах. Донельзя тошнотворный, этот запах сушил глотку. Обдутый ветерком внешний слой каркаса уже краснел. Вода, сочившаяся через отверстия в дереве, сначала белая, тут же становилась красной. Пришедшие ощущали запах крови и, недовольно гудя, старались отступить подальше. Круживший в небе ястреб иногда недвижно застывал, как приклеенный.
Куривший, сидя на корточках, десятник ирригаторов через некоторое время встал:
— Хватит устраивать шум по пустякам, работать надо. Сперва разберём, потом отвезём в столовую на растопку…
При этих словах подскочивший Суй Бучжао, который занял позицию ближе всех к каркасу, громко крикнул:
— Пусть кто попробует!.. — Все замерли. — Это мой корабль! — заявил Суй Бучжао, указывая на обломки. — Мой и дядюшки Чжэн Хэ!
Все наконец рассмеялись. Десятник опять стал торопить, и один из рабочих, согнувшись, направился к каркасу.
— А-а! — вскричал Суй Бучжао. Бледное измождённое его лицо побагровело, синяя повязка на голове лопнула, звонко дзинькнув, как струна. Он яростно ухватил ржавый якорь и занёс его над головой: — Попробуйте хоть пальцем коснуться моего корабля — убью!
В толпе были Баопу и Цзяньсу.
— Дядюшка! — крикнул Цзяньсу.
Но Суй Бучжао не слышал — он стоял, стиснув зубы, бородка ходила ходуном. Наконец кто-то сказал, что корабль закопан по меньшей мере сотни или тысячи лет назад, и раз никто не может сказать, сокровище это или нет, почему бы сперва не поискать знающего человека? Толпа единогласно выразила согласие, и десятник послал за Ли Сюаньтуном. Через некоторое время посланный сообщил, что Ли Сюаньтун читает вслух одну из основных сутр по медитации и беспокоить его нельзя, остаётся лишь пойти за его старым приятелем — лекарем Го Юнем. Через час Го Юнь явился. Все вздохнули с облегчением и расступились. Ступая по грязи и придерживая руками серый халат, старый лекарь подошёл к самому остову корабля. Опустив голову, он недвижно смотрел на него, потом обошёл, как козёл, ощипывающий траву. Зажмурился и вытянул руки перед собой, будто хотел потрогать то, до чего было два чи с лишним. Постоял так, пофыркивая носом, кадык его при этом ходил вверх и вниз. Убрал руки и поднял лицо к небу. Как раз в это время на лицо ему упал помёт от пролетавшей птицы, но он застыл, словно ничего не чувствуя, а потом опустил голову и стал вглядываться в длинный ров… Вглядывался с полчаса, все присутствовавшие, чуть дыша, еле сдерживали волнение. Потом старый лекарь неторопливо повернулся и спросил: