Михаил Московец
Старый король, Молодой король
— Король умер, да здравствует король! — почти скороговоркой.
— Нудно как-то. Ты говоришь не новость, потрясающую государство, а цену на рынке. Надо больше эмоций, понимаешь?
— Король умер. — Отрешенно. — Да здравствует король! — чуть торжественно.
— Нет. Смотри: сначала ты говоришь, что умер КОРОЛЬ — это трагедия, так как его все любят, уважают; он — лицо целого народа. Отсюда грусть, упадок, растерянность. Но затем возникает лучик надежды — наследник, амбициозный и сильный, умный и дерзкий. Вот тут уже легкий трепет, предвкушение чего-то прекрасного, светлого, большого. Понял?
— Король умер, — обреченно и почти шепотом. Затем громогласно и с надеждой: — Да здравствует король!
— Браво!
— Почему я — лучик надежды, если убиваю короля?
— В глазах подданных ты — лучик. Они не знают, что бунт затевается тобой.
— А может, меня как бы подталкивают к бунту? Сам я не хочу, но меня шантажируют там или еще что?
— Не по сценарию.
— То есть я два в одном — и лучик надежды, и кровожадный бунтарь?
— Примерно.
— Ладно. А почему мы репетируем в гараже?
— У меня пока нет своей площадки, я же объяснял.
— Прохладно здесь.
— Ничего, справишься. Иди чаю пока попей.
— А где Старый король?
— Опаздывает, наверно. Не звонил.
— И мы должны из-за него мерзнуть?
— Хватит ныть. Ты слишком нежен, чтобы убивать короля.
— Убийство-то я сыграю.
— Если будешь играть так же плохо, как и говорить эту фразу, — заменю.
— На кого же? У тебя даже на нормальное помещение денег нет.
— Бродячих гениев хоть пруд пруди.
— Ну-ну.
Мимо гаража проехала машина — дальше на парковку. Залаяла бездомная собака; ее вопль подхватила вторая.
— А королева где?
— Черт, забыл про нее, — в панике достаю телефон и начинаю искать номер. — Она же не нужна сегодня. Чего ты меня путаешь, идиот?
— Я — Молодой король, — смеется, — мне все можно.
— Ржешь ты точно как конь, а не как король.
— Поуважительнее к королевской особе!
Слышно, как шины катят по асфальту и тормозят.
— Старый король!
Поднимаюсь с облезлого барного стула и выхожу на улицу. Из задней двери джипа выползает лоскутный костюм-попурри с лицом Аркадия Аркадьевича — знакомого моих родителей и бывшего актера. Правда, актерская деятельность его закончилась еще в студенчестве, лет сорок назад.
Этот пухлый пожилой человек согласился играть Старого короля в моем спектакле. Роль он порывался сыграть вообще без репетиций, но я убедил его хоть несколько раз прогнать сцены.
— Значит, это ты меня убиваешь? — кивнул он Молодому королю.
— Так точно.
— Не в армии, сынок.
— Простите.
— Что требуется от меня? — обратился ко мне.
Было очевидно, что сценарий Старый король не удосужился прочитать. Пришлось рассказывать.
— Ну, вы — действующий король, уже пожилой. Ваш сын хочет престол и затевает бунт. Потом убивает вас, но несмотря на это хоронит со всеми почестями.
— Зачем?
— Что зачем?
— Убивать меня и хоронить со всеми почестями.
— Он любит вас как отца, но быть королем хочет сильнее.
— Странно.
Непонятно было, одобрял ли он мою задумку или нет.
— Давайте репетировать, уважаемый король? — нарушил молчание Молодой.
— Здесь?
— Да.
— А где же… театральное помещение? — Старый король удивленно взглянул на меня.
— На него пока нет денег. Довольствуюсь тем, что под рукой.
— Странно, — он помолчал немного. — Однако давайте репетировать.
Первой сценой был монолог Старого короля — излагает он, что долго правил, завоевал много земель, а теперь чувствует, что конец его близок и т. д. и т. п. Вышло весьма посредственно, но я решил с первых же фраз не придираться к бывшему актеру.
Да и, в принципе, это был только первый прогон — основной целью было просмотреть весь текст, так сказать, в действии, а не ставить игру.
Единственным исключением из этой цели стал диалог между Старым королем и Королевой, репетировать который мы не стали: я был уверен в Королеве, поскольку уже видел ее игру, а Старый король как-нибудь да справится. В любом случае акцент в данной сцене ставился на чувствах женщины, отстаивающей права сына, обделенного отцом.
Молодой король появлялся в третьей сцене, амбициозный и дерзкий — в общем, все как надо; я поднатаскал его актерские навыки, так что по крайней мере образ королевича создавался.
Эту сцену я задумывал как совещание перед бунтом против Старого короля. Однако актеров не нашел — тем более возрастных (советники ведь всегда возрастные), — поэтому пришлось свести ее к монологу-размышлениям Молодого короля о своей жизни, ценностях, целях и тому подобном.