В мае 1749 г. правительство отменило десятину — прямой налог, временно введенный для покрытия военных расходов. Взамен вводился новый постоянный налог — двадцатина. Поступления с него должны были идти в специальную кассу погашения государственного долга. В преамбуле особо подчеркивалось, что налог носит всесословный характер: «Ничто не может быть более правильным и справедливым, чем распределение налога между всеми французами в зависимости от их возможностей и размеров доходов». Причем основная тяжесть двадцатины ложилась на имущие слои населения, так как обложению подлежал лишь «чистый доход» — от земельной собственности, от торговли и промышленности, от движимого имущества, от должностей, но не жалование наемных работников. Соответствующий эдикт предусматривал подачу всеми налогоплательщиками декларации о доходах в течение 15 дней с установленного срока. Для проверки деклараций назначались контролеры, имевшие право штрафовать уклоняющихся от уплаты налога.
В августе 1749 г. было ограничено право духовенства приобретать недвижимость, поскольку, переходя к церкви, она выпадала из фонда земель, облагаемых персональной тальей.
Реформы Машо вызвали ожесточенное сопротивление традиционных государственных институтов — парламентов, провинциальных штатов, а также церкви. Ну а поскольку преобразования были предприняты в крайне неблагоприятной обстановке широкого распространения оппозиционных настроений и падения авторитета власти, они не получили поддержки даже тех слоев общества, которые в перспективе должны были выиграть от более равномерного перераспределения фискального гнета.
В авангарде борьбы против налоговой реформы вновь оказались парламенты и, прежде всего, Парижский. Последний в своих ремонстрациях заявлял, что двадцатина приведет к разорению дворянства — «души королевства». Приводились демагогические ссылки на общественное мнение: «Не начнет ли Ваш народ, Сир, — обращался Парламент к королю, — думать, что полученные в результате этого сурового налога средства будут использованы не по назначению?» Лишь прибегнув к мерам самого жесткого давления, правительство заставило парламенты зарегистрировать фискальные законы. Протестовали против введения двадцатины и провинциальные штаты Бретани, Прованса, Лангедока и Артуа. Чтобы сломить их сопротивление, королю пришлось даже распустить штаты Лангедока.
Но особенно неожиданной для власти оказалась оппозиция со стороны церкви. Правительство, постоянно оказывавшее поддержку епископату против янсенистов, рассчитывало на его уступчивость в вопросе о двадцатине. Однако духовенство категорически отказалось поступиться своим фискальным иммунитетом и начало упорную борьбу, увенчавшуюся в 1751 г. подтверждением его привилегий. Таким образом, хотя Машо и удалось добиться введения двадцатины, этот налог лишился своего принципиального преимущества — всесословности, поскольку церковь, крупнейший земельный собственник, под него не попадала.
Правительственная карьера Машо д’Арнувиля закончилась в 1757 г., когда король, напуганный покушением Дамьена, отправил в отставку двух своих наиболее ярких министров — поссорившегося с епископатом Машо и графа д'Аржансона, руководившего полицией, а потому ненавидимого янсенистами.
Семилетняя война
Ахенский мир не разрешил существовавшие противоречия между европейскими державами. В частности, колониальное соперничество Франции и Великобритании не только продолжалось, но и усилилось. Особенно острую форму оно приобрело в Северной Америке, где неоднократно происходили столкновения между французскими и английскими поселенцами в районе озера Онтарио. Метрополии вели между собою трудные переговоры о разграничении владений и одновременно оказывали военную помощь своим колонистам. В июне 1755 г. английская эскадра захватила шедшие в Квебек французские суда с оружием и припасами. В декабре того же года французское правительство предъявило ультиматум, требуя их освободить. В январе 1756 г. Англия ультиматум отклонила. Война стала неизбежной.