— Жестокая забава, — сказал Исе подошедший к концу схватки Эмин.
Тот, гладя своего непобедимого петуха, поднял на пария ликующие глаза:
— Ошибаетесь, уважаемый, это истинно мужское развлечение, причем, очень древнее. Как вы устроились в доме, может, что-нибудь надо?
— Большое спасибо, все в порядке.
Эмин поискал глазами вокруг, увидел старую жердь, взял ее и, опуская в воду, стал измерять глубину дна возле причала. Достал из кармана рулетку, замерил жердь, записал что-то в блокноте.
Иса издали настороженно за ним наблюдал. Подошел ближе, спросил с иронической любезностью:
— Позвольте узнать смысл ваших действий?
— Да я вот подумал, что, если разбивать виноградники на тех землях, — Эмин кивнул на побережье, — то действительно лучшего места для насосной станции не придумаешь.
Он попрощался и зашагал прочь. Иса проводил его долгим взглядом.
На столе лежали готовальня, логарифмическая линейка, карандаши, тушь… Эмин сосредоточенно делал расчеты, чертил на листе ватмана схему.
Отложил листы, скрестив руки, задумался. И тут в окно ударил камешек.
Под окном стояла Амина. В руке у нее был узелок.
— Вот твои вещи, я постирала.
— Спасибо огромное. Как же я с тобой расплачусь?
— Из Баку открытку пришлешь на восьмое марта, — усмехнулась Амина.
— Ты, я смотрю, прямо-таки решила выгнать меня из села, — засмеялся Эмин.
— Выгонять не надо — сам уедешь.
— А я, может, сначала насосную хочу отцу твоему построить? Расчеты вот делаю, кажется, что-то получается.
— Да что ты говори-ишь? — с насмешливым любопытством протянула Амина.
— Зайди, посмотри.
— Ну, заходить я не буду, некогда мне и незачем.
— Хоть вещи занеси, не класть же их на грязную землю, — улыбался Эмин.
— Какие вы все-таки хитрые, городские! — воскликнула Амина, направляясь к крыльцу.
Густые сумерки окутали берег. Агамейти и еще несколько человек грузили ящики с виноградом на паром.
— Все, последний в этом году, — сказал Агамейти, вытирая платком потный лоб.
Иса расплатился с ними. Потом, не мешкая, направил паром на тот берег.
Машина здесь уже ждала. Шофер и еще один парень сноровисто стали грузить ящики на машину.
— Ну что, все на этот год? — спросил Салман Ису.
— Боюсь, что не только на этот, — усмехнулся паромщик. — Ильяс тут теперь хочет все виноградом засадить. А вместо нашего гнилого парома здесь насосную станцию построят, плантажи попивать. Правда, председатель против пока. Но новый механик здесь уже дно мерил, что-то записывал, идеальное, говорит, место. Кончается наша паромная деятельность…
Салман сосредоточенно раздумывал:
— Нехорошо получается: только дело налаживать стали, и на тебе! Не обрадовал ты меня, не обрадовал. Откуда этот механик взялся?
— Из Баку прислали.
— И что, он безгрешен, как новорожденный?
— Откуда я знаю? — сказал Иса. — Хотя… — Паромщик помолчал немного. — Дочь Ильяса, люди видели, заходила к нему пару раз…
Эмин, добрившись, складывал в футляр электробритву. В дверь настойчиво и громко постучали.
На пороге стоял давешний загорелый мальчишка.
— Механик-ами, к телефону зовут!
— Женщина спрашивает?
— Нет, сказали, мужчина.
Они бежали рядышком по утренним улицам. Вслед заливались дворовые псы, удивленно глядели люди.
…В бухгалтерии по телефону разговаривала старая уборщица. Рядом с ней стояло ведро, лежала на иолу швабра.
— Нет-нет, успокойся, — говорила в трубку уборщица, — совсем не похудел, наоборот, поправился. Толстый стал, красивый. А вот и он сам!
— Слушаю? — сдерживая бурное дыхание, спросил Эмин и срачу же нахмурился.
— Сынок! — кричала Лейла-хаиум. — Мне не нравится, что ты сильно растолстел — ожирение сердца может быть. Кушай умеренно…
— Мама, — прервал се Эмин, — мне сказали, что звонит мужчина.
— Это я соседа попросила позвать тебя, боялась, не подойдешь.
— Как ты себя чувствуешь, как папа? — улыбаясь, спрашивал Эмин.
— Все хорошо! Ты понял — кушай умеренно!
— Мама, я не могу умеренно. У меня куры, корова, овцы, я сам масло сбиваю, хлеб пеку…
— Ты не смейся! Почему они тебе телефон не ставят в номер? Это же безобразие. Ты главный механик, у тебя высшее образование!
Старая уборщица, качая головой, приговаривала:
— Что значит материнское сердце, бедная женщина…
Эмин положил трубку, вышел на улицу. Навстречу медленно шла Амина.