«Ладно. Хватит разводить сырость. Идем пить чай» - уже серьезным и твердым голосом сказала Тереза, и взяв меня за руку потянула за собой.
Когда мы зашли в комнату, стол был накрыт. Большой яблучный пирог красовался посреди стола, наполняя воздух своим чудесным апетитным ароматом. Вдохнув который, я понял, что сильно проголодался. Я сел на свое привычное место, но рядом со мною, теперь уже сидела Тереза.
В этот момент в комнату вошла Анастасия Петровна. Она почти не изменилась, если не считать той глубокой скорби, которую «излучало» ее лицо. Еще большую тоску наганяло ее платье чорного цвета.
«Здравствуй. Я рада, что ты снова пришел в наш дом» - с нежной материнской улыбкой, тихо произнесла Анастасия Петровна, садясь на свое место за столом.
«Здравствуйте Анастасия Петровна. Я тоже очень рад нашей встрече» - ответил я, глядя то на Анастасию Петровну, то на Терезу.
«Когда Тереза рассказала мне о вашей встрече, я была очень рада. Ведь мы так обидили тебя отказом нашей дочери» - с оправданием в голосе сказала Анастасия Петровна, разливая чай по чашкам.
«Ничего не поделаешь. Выбор детей - закон для родителей» - решил подитожить я.
«Да, мы всегда придерживальсь этого правила. Правда, оно не всегда доводило до добра» - спокойным, ласковым голосом продолжала Анастасия Петровна. О том, почему после этих слов она тяжело вздохнула, я узнал позже.
Как и раньше, мы сидели и пили чай, рассказывая по очереди о том, что произошло за последнее время. В основном это были грусные воспоминания. Болезнь и смерть моей матери, служба в «горячей точке». У них, это смерть Владимира Павловича, и неудачный брак Русланы. Именно подробности ее семейной жизни наиболее потрясли меня.
Через месяц после того, как я перестал приходить к ним, тем самым дав понять, что нас с Русланой уже ничего не связывает, они сыграли пышную свадьбу, и молодожены укатили за границу. Со слов Терезы, я понял, что когда Руслана уезжала она была на «седьмом небе» от счастья. Еще бы, выйти замуж за преуспевающего банкира да еще немца с собственным домом в придачу.
Пол года все было более, менее нормально. Молодожены потехоньку притирались, хотя Руслане это почему-то давалось труднее. Частые стычки со свекровью, безконечные командировки Андре, пышные вечеринки и пьяные оргии его близких друзей и знакомых, в которых он любил брать участие, всячески затягивая за собою Руслану. Но будучи воспитана в приличной семье, она упорно отказывалась.
Однажды напившись «до чертиков» со своими друзьями на очередной вечеринке, Андре приехал домой. Руслана была не в силах что-то зделать, когда трое пьяных, озабоченых мужиков во главе с ее мужем, изнасиловали ее, в собственном доме. А потом, чтобы она не пожаловалась в полицию, привязали к кровати и накачали наркотиками. После этого, Руслана «села на иглу». Узнав об этом, мать в тайне от отца уехала в Германию выручать дочь. С неимоверными усилиями устроив развод, она хотела забрать почти не существующюю как личность, а скорее живой труп, Руслану на родину. Но по законам страны, это было не возможным. Тогда Анастасия Петровна на скопленые збережения устроила Руслану в реабилитационную клиннику для наркоманов при одном из монастырей.
То ли сила божья, то ли лекарства и помощь врачей, но Руслану удалось вывести из наркотической зависимости. Но тут пришла новая беда. Опустевшая душа, лишенная всякой веры и надежды на счастливое будущее, с жадностью пустоты, начала поглощать в себя, веру в Господа. Руслана ушла в монахини. Когда Тереза вместо матери совсем недавно ездила к сестре в монастырь, то с ужасом увидела там совсем иного человека. Не только внешне, но и внутренне. До последней минуты прощания, она не верила, что перед нею ее родная сестра. Когда-то веселая и прикольная девушка, а сейчас тихая и серая послушница, с монотонным голосом.
Даже сейчас, утонув в воспоминаниях, Тереза не смогла сдержаться, и заплакала. За столом воцарилась тишина, нарушаемая всхлипываниями Терезы и Анастасии Петровны. Я сидел и молчал, потупив взор. Где-то в глубине души я был рад, что судьба наказала Руслану за ее слепой выбор, который принес мне столько душевных страданий. А совесть с болью в серце и горечью в душе шептала: «За все в этой жизни нужно платить» . Мой разум был совершенно с нею согласен, тихо отвечая: «За все уже заплачено».
Немного успокоившись, Анастасия Петровна тихим, еле внятным от слез голосом попросила: «Если можно, сыграй нам с Терезой, любимый романс Владимира Павловича. Он так давно не звучал в этой квартире».