Слова старика, конечно, не успокоили ни Шмулика, ни Лесю. Но все бледнело перед радостью встречи. Оба были счастливы, встретившись наконец после долгой разлуки.
Гостю хотелось остаться хоть на несколько минут наедине с Лесей, услышать все, рассказать, как он добрался сюда, как прошел сквозь столько боев… Но со всех сторон уже спешили люди к школе взглянуть на сына Сантоса, обнять его. Это, должно быть, Рейзл обежала все дома, не забыв и работающих на плантации… Длинный коридор уже был полон народу — яблоку негде упасть. Нехама торопилась к сыну, невольно укоряя его мысленно: пришел не в свой дом, а в школу, к Лесо… Но тут же забыла об этом, увидя Шмулика. Она застала здесь многих соседей и не представляла себе, когда они успели узнать о возвращении сына. В руках она держала сорванный с головы белый платок, глаза были затуманены слезами… Увидев ее, все расступились. Натолкнувшись взглядом на костыли, она расплакалась, бросилась к сыну и прикипела к нему, задыхаясь от слез.
Гедалья Сантос тихонько просил жену успокоиться. К ней подошли Ксения, Симха Кушнир, Рейзл, Леся и стали уговаривать, чтобы она перестала плакать.
Нехама немного успокоилась.
Горькие слезы сменились слезами радости. И люди уже не замечали, да и не желали замечать, костыли.
А народу все прибывало — из Ружицы и Лукашивки. Каждому хотелось хоть одним глазком взглянуть на первого воина, вернувшегося сюда с войны…
Чтобы как-то разрядить напряжение, Менаша-бондарь обратился к другу:
— Слышишь, Гедалья, как бы нам теперь пригодился бочонок, что ты тогда извлек из земли! До сих пор я ощущаю вкус его содержимого…
Кузьма Матяш, преодолевая волнение и смахивая слезу, сказал:
— Пошли к нам! Думаете, что для нашего дорогого гостя я ничего не припас? Как бы не так! Пошли!
— Что вы, пусть человек хоть к себе в дом зайдет, умоется, отдохнет, придет в себя! — перебила мать и, поискав глазами внучку, продолжала: — Аннушка, что же ты, моя хорошая, стоишь там, подойди к папочке. Поцелуй его.
И девочка не очень смело, со страхом глядя на костыли, подошла к обросшему дяде…
Тарас Моргун, который стоял в стороне, протиснулся сквозь толпу:
— Может, права Нехама? Пусть отдыхает человек. Но коль уж вернулся этот славный парень, мы не поскупимся. Так просто это не пройдет! Давайте после работы соберемся у меня в хате и поздравим нашего солдата, как он того заслужил!
На том и порешили. Однако люди не расходились. Еще долго они не давали гостю остаться одному. Забрасывали его вопросами, и кончилось тем, что шумно проводили его и Лесю до самого дома.
Взволнованный солдат, опираясь на костыли, неуверенно шагал, глядя то на земляков, то на разоренный поселок. Как все здесь изменилось! Словно ураган пронесся по этой земле. Он не мог наглядеться на дочурку, которая шла рядом, держась осторожно за его штанину. Она не сводила с него глаз, хотя все еще смотрела с испугом и легким недоверием.
Ближе всех старался держаться к гостю Симха Кушнир. Он боялся пропустить малейшее слово, сказанное Самуилом. Кому-кому, а ему, летописцу, не придется этой ночью спать, он должен подробно записать эту встречу. Какой знаменательный день: сегодня возвратился с войны Самуил Сантос, наследник династии виноградарей, первый воин, вернувшийся домой из огня, из пекла. Он, Правда, калека. Но ничего не поделаешь. Отдохнет, придет немного в себя и впряжется в огромный воз, как все, и подставит свое плечо под тяжесть, которую несут его земляки. «Живы потомки Ицхака Сантоса», — подумал Симха Кушнир с нескрываемой радостью.
КОГДА СОЗРЕВАЕТ ВИНОГРАД
Прошло с тех пор немало лет.
За эти годы древний Днестр унес в Черное море столько воды, что ею можно было бы заполнить еще несколько морей. Сколько раз ожившие старые и завязавшиеся молодые лозы на неоглядной виноградной плантации, раскинувшейся привольно по горному каменистому склону, дарили людям щедрые урожаи и в положенное время сбрасывали с себя желтую, рыжую и багровую листву! Сколько раз нежные и капризные лозы зимовали, прикрытые землей, снова выпрямляясь под жгучим весенним солнцем; разрастаясь, они тянулись своими тонкими усами-стеблями по шпалерам, мертвой хваткой цеплялись за провода, расцветали пышно, наливались живительным соком, и щедрые плоды украшали праздничные столы людей, вина веселили души, разогревали кровь, вызывали смех, веселье, радость.
Много лет спустя, когда лето было уже на исходе и меняло в неповторимых, вечно новых оттенках щедрые свои краски, золотя не только все зеленое, но и воды Днестра, мы добрались старым битым шляхом к этому удивительному месту, затерявшемуся в глубине Подольского края. Мы мерили километры суровой, каменистой земли, шагали с душевным трепетом и волнением, с некоторой даже боязнью. Как ни хочешь, а годы ведь берут свое…