К ней отец испытывал даже нечто подобное ревности. Ей шел девятнадцатый год. Она отличалась от многих девушек остроумием, трудолюбием, смелостью. Одним словом, она могла так обрезать какого-нибудь нахального парня, что он только глазами хлопал, А иному, если он приставал, могла закатить такую оплеуху, что у него искры из глаз сыпались. Рута могла одним духом переплыть Днестр, вихрем промчаться на коне по поселку.
Однажды, в начале осени, когда уборка винограда была в самом разгаре, над плантацией совсем низко пролетел самолет. Лошади, запряженные в огромный фургон-площадку, груженный ящиками и верейками с виноградом, испугались и понесли, как бешеные, вниз, с горы. Казалось, вот-вот они врежутся в реку, погубят себя и весь груз… Ездовой, молодой парень, который стоял в сторонке и курил в компании с другими ребятами, так испугался, что окаменел на месте… Заметив испуганных лошадей, Рута Сантос выскочила на дорогу и закричала парням:
— Что же вы стоите, как дубы! За мной! — Она молнией бросилась наперерез мчавшимся лошадям и настигла их над самым обрывом. Схватилась руками за повод, как бы повисла на нем, и остановила лошадей…
Страх охватил ездового, когда он увидел девушку с растрепанными черными волосами и сверкающими глазами.
— Трусы несчастные! — с трудом переводя дыхание, обрушилась она на смущенных парней. — Из-за вас чуть не погибли такие кони!
А бондарь Менаша, который со стороны наблюдал все это, потом сказал отцу Руты:
— Не девушка у тебя, Гедалья, а черт в юбке! Ей бы родиться мальчишкой… Видно, произошла ошибка…
Симха Кушнир, вытирая платком стекла своих толстых очков, добавил:
— Клянусь вам честью, я насмерть перепугался, увидя эту картину. Думал, что мне придется списать с баланса лошадей… — Довольно улыбнувшись, добавил: — Теперь я уже уверен, что в один прекрасный день точно так же Рута поймает за уздечку самого красивого парня, как бы ни мчался, все равно взнуздает его…
Но все хорошо знали, что Рута еще не собиралась никого «ловить». Лучшие парни Ружицы и Лукашивки стучались в ее окошко, засылали сватов, но те уходили ни с чем.
Рута обладала чудесным голосом. В тихие вечера, сидя с подружками на завалинке своего дома, она пела задушевные песни. Весь поселок невольно прислушивался: ее голос выделялся среди всех голосов. Нелегко, однако, было уговорить упрямую девушку выступить, спеть на клубной сцене. Она знала, что это не понравится отцу, который был противником таких вещей. Он говорил, что некрасиво выставлять себя перед всеми. В роду Сантосов артистов еще не было и, надо надеяться, пока он жив — не будет!
И все же как-то ее упросили выступить на вечере в клубе.
Всем очень понравился ее голос, ее пение, и Руте долго аплодировали. Она сперва смущалась и краснела, но вскоре почувствовала, что отнюдь не страшно выступать перед своими односельчанами.
Руте после этого вечера покоя не давали. Местный хор пригласили в район, а затем и в область. Концерт прошел с большим успехом. После этого не было концерта в сельском клубе, в районе, чтобы не пела там Рута.
Отца это возмущало, однако он ничего не мог поделать. Над ним посмеивались, когда он уговаривал дочь не петь на сцене. Он дал себе зарок, что его ноги не будет в клубе, когда поет на сцене его дочь. А человек он упрямый.
Со временем и его уломали. Это сделал старый его друг и сосед бондарь Менаша.
— Слышишь, упрямец, — обратился он к отцу Руты, — знатный ты у пас человек в округе, а такие творишь глупости! Люди ведь потешаются.
— Над чем?
— Очень просто! Была бы у меня такая дочь с таким божественным голосом, я, ей-богу, не ходил бы на работу, а сидел целыми днями дома и слушал бы ее песни!.. Все в восторге от ее голоса, все восхищаются, когда твоя Рута выходит на сцену. А ты надулся, как индюк, и ни разу даже не слышал, как она поет…
— С меня хватит, что ты слыхал… — пробурчал Сантос. — Достаточно с меня и того, что она заливается целыми вечерами и дома, и на винограднике…
— Э, мой друг, что-то на тебя не похоже! Ты меня прямо удивляешь… — не отставал от него Менаша. — Вся округа восторгается твоими винами, виноградом… Кто-кто, но ты хорошо знаешь, что, когда выпивают бутылочку винца, сразу тянет к песне. Царь Давид и его сын, царь Соломон, да будет тебе это известно, частенько прикладывались к чарке, вот они и любили петь! Не будь этого божественного напитка, кто его знает, придумал ли бы свою «Песнь песней» Соломон, а Давид свои псалмы… Пойми, упрямец: вино идет в одной упряжке с пением и виноградниками. А ты почему-то не желаешь этого понимать…