И дня за два подготовили всё. И Хон Гун вдруг выдал свою Кэ У за своего молодого слугу! Который несколько лет, жизни не жалея, искал и нашёл своему господину какие-то особые редкие книги. Да, в общем-то… он же из клана его был! Он видел лицо настоящее несчастной Кэ У и, верно, привык уже скрывать отвращение. Да и… и прежде известен был добрым сердцем. Зря, конечно, отец девушки постаревшей пустил в род сына рабов, но, с другой стороны, отца несчастного можно было понять. Не было в роду сыновей. А которого выгнали – тот был ужасный. А если сына нет, наследника если нет, то кому молиться о предках? А умереть без сына, который будет молиться за предков – это значит напрасно жизнь свою прожить. Без дочерей-то жизнь прожить не грешно.
Но… вроде слухи ходили, что сыном родным Гу Анг был ему?.. А это… да с братом по отцу брак? Оно, конечно, не дети матери одной, но всё равно ужасно. Словом, брак этот странный и мерзкий обсуждали в столице уже целый год.
***
Но, впрочем, сложно было слугам не заметить, а после и всему городу, что слишком счастливыми выглядели новобрачные. Что не было мужа вернее, чем Гу Анг – вот ни разу к женщинам чужим в бордель не ходил. И более не женился опять, наложниц не взял ни одной. И жены не было заботливее, чем Кэ У. А что там было за дверьми спальни… о том они не говорили никому. Да и… семеро детей, внуков семеро от Кэ У было у чиновника Хон Гуна. От кого-то же она их родила!
Правда, сын восьмой и поздний – дед его уже не застал – родился слепой. Ага, покарали их боги за кровосмешение!
Правда, сын восьмой стал дивным музыкантом, одним из лучших певцов и музыкантов Сяньяна.
Словом, сплетники его не любили. Но когда выступал в гостях или трактирах – все ходили его послушать. Народу было обычно – не протолкнуться. Ну, всё-таки… красота – это такое дело… она соблазняет всех. Даже если музыкант ужасный. Даже если из семьи противной. Даже если… но что же женихи-то приличные не спасли от него сердца лучшей красавицы столицы? На что слепому её красота?
Но боги решили иначе. Она свою жизнь провела возле него верною женою, троих сыновей и пять дочерей ему родила. Он никогда не видел её лица, разве что ласкал своею рукой. И он больше всего играл лишь для неё.
***
Уже более полувека прошло. Забывать стали имя Ён Ниан, того ужасного сына, одного из непочтительнейших сыновей Поднебесной. Оно, конечно, про мерзавцев поговорить приятно, но про знакомых своих – ещё лучше. А сплетни хороши, которые свежие. Когда лица знакомых вытягиваются потерянно: они от тебя в первый раз это услышали. Хотя, конечно, и мерзавцев со старины помянуть, с которыми самим не сравниться – это как пить выдержанное временем вино. Помянули – и каждый из друзей – уже приличный человек. Вполне. А что мудрецы веками цепляются, что, мол, не надо кидать грязь – прилипнет к рукам, так то мудрецы и не мудрецы вовсе и, кстати, вы слышали, что вон тот, почтенный якобы, на прошлой неделе учинил?.. Нет?.. А то! Да как же ж не знаешь ещё? Счас тебе всё-всё расскажу! Послушай, тот, кого зовут мудрецом, монах тот – он вообще-то…
***
Императором Поднебесной стал уже У-ди. Снова вспомнили про Конфуция. Решили сделать его мысли основою государства. Но, впрочем, всё как обычно: то хвалят, то ругают. Если сегодня хвалят – завтра ругать будут. Если сегодня ругают – завтра хвалить будут. А чтоб всегда ругали – это надо страшно постараться. А чтоб всегда хвалили – это вовсе невозможно.
Словом жизнь в Поднебесной текла как обычно.
***
Точнее, не бывает так, чтоб всегда всё было хорошо и надолго. Да, расширилась территория Хань при У-ди. Уничтожили государство Намвьет, ещё кое-кого, положили тяжёлую руку на государство Чосон, Страну утренней свежести, стали сами им навязывать, кому власть передавать, сюнну оттеснили подальше от себя, на север.
И смелый Чжан Цянь совершил своё особое путешествие, описал много стран. И там, где он прошёл, новая дорога пролегла. Великий Шёлковый путь её нарекли.
Из Бхарат новую религию принесли. Что, мол, люди все равны. Что каждый человек имеет в себе каплю от одного божественного сознания. Или что-то такое. Словом, что перед мирозданием нет господ и рабов, а все равны. Хотя, конечно, господа не хотели в это слишком верить. Да, кажется, вечно будут знать и рабы. Иначе как-то… да разве бывает и иначе-то?.. Вот кто в уме здравом согласится пускать учиться и экзамен на чиновника сдавать рабов! Знать только достойна обучения! А что монахи новой религии всех считают равными и обучать готовы – позор на их головы.