И, пророкотав сердито – крестьянки попадали, разбили кувшины свои с мукой – дракон вдруг злобно сплюнул уже сам, человеку наглому в морду, прицельно. Так, что сшиб того с ног. И тот больно приложился об твердую землю башкой и наряд ободрал на заднице. Даже штаны продрал – дракон заметил довольно, как девушки отвернулись смущённо от наглеца поднявшегося.
– Слышь… ты… – начал возмущённо человек.
– Нет, уж послушай ты! – не утерпел молодой дракон. – Ты хотел быть как боги?! Хотел быть как дракон? Так я проклинаю тебя, мерзкий смертный! Забери половину моей силы и живи теперь вечно! Живи, когда прахом истлеют кости последнего потомка твоего рода! Живи, когда прахом истлеет город, в котором ты родился и привык жить! Скитайся по свету, нищий и никому не нужный! Видь всё, что могли видеть мои глаза! И, что бы ты, как и я, боль каждого, как и я, видел и ощущал как свою! – усмехнулся горько. – Будь как я, дерзкий человек! Будь бессмертным!
Снова взмыли высоко воды – и, расплескавшись, мощным ударом-плевком снова сшибли человека с ног. И новое тело змеиное вырвалось в небо, ещё более крупное, но такого же чудовища: голова льва, с густою гривою, с рогами длинными изогнутыми и усами тонкими, длинными, лапами словно птичьи, короткими, но цепкими.
Человек в ужасе смотрел на двух огромных драконов, зависших в воздухе над ним. Один большой, больше шести коров длиною, а другой – ещё больше, коров на двенадцать. Или даже больше.
– Придурок ты, Вэй Юан! – проворчал дракон покрупнее и хвостом с кисточкой жахнул меньшого меж ушей и рогов.
– Ты! – сердито тот обернулся к своему приятелю. – Ты посмел?..
– А какого… человека непочтительного… зачем ты ему пол силы своей отдал?! Совсем рехнулся, Вэй Юан?! – возмутился второй из чудовищ.
– А вот пусть поживёт с моё! – возмутился дракон меньшой.
Может быть, имя его писалось как «Сохраняющий глубины»?.. Да был тот родственником господину реки и дождя?
Но, впрочем, он уж более не сказал ничего о себе, не представился. Посмотрел, мрачно сощурившись, на человека замершего, сидевшего, в ужасе смотревшего на него – сам Ён Ниан наконец-то уже испугался.
– Ты меня никогда не забудешь, – мрачно ухмыльнулся дракон. – Никогда больше не встретишь. Вечно будешь жить и мучиться.
– Но брат! – возмутился большой. – Ты же пол силы ему отдал!
– Пол силы – и половину моего проклятья, – глаза у Вэй Юана мрачно зажглись, торжествующе. Он хвостом потянулся вдруг дать брату старшему по рогам, но тот со змеиной грацией увернулся, словно скользил по воде.
– Дурень же ты, брат!
– Да отстань же ты от меня! – возмутился младший. – Плыви ты куда плыл!
– Такой же хам как и он, – усмехнулся старший.
– Ах ты… зараза!
Старший, рыча или хохоча, стрелою взмыл в небо. Младший метнулся за ним, шумно дыша, мнение последующее своё доносить, когтями чтоб уважение выцарапать.
Ён Ниан до темноты сидел на берегу, потрясённый. А простолюдинки, разумеется, всем разболтали, что сегодня показались вдруг сыновья хозяина реки и дождя. И младший из них проклял Ён Ниана. Того самого.
Ён Ниан ещё вернуться домой не успел, а людская молва уже успела порог его дома перейти. И, рыдая, прибежала Кэ У к отцу, случайно разговор служанок молодых услышавшая.
Потрясенно упал на пол, мимо кресла, господин Хон Гун. Схватившись за одеяния над сердцем. Сын… сын его оскорбил сыновей хозяина реки и дождя! Сыновей бога реки оскорбил! Сын его был проклят! Да что за проклятие такое ему самому?! За что ему сын такой?! Даже довел кого-то из богов, бессмертных. Те уж терпеливей и спокойней людей. Как будто. А вот ведь… довёл!
В темноте возвращался мужчина молодой домой. Голова болела, спина болела, люди шарахались, уступая путь. То ли от славы его, то ли от одеяния и штанов разодранных на заднице. А, и на спине. А ещё щипало глаза. Голова почему-то страшно гудела.
Не дойдя до поместья родного всего чуть-чуть, вдруг растерянно остановился Ён Ниан.
Стало вдруг светло как днём. Он увидел лошадь тёмную, быстро скакавшую. Да воина молодого в простой одежде, прижимавшего свёрток к груди. А когда тот поравнялся с ним – успел разглядеть его лицо. Гу Анг! Брат вернулся?..
– Брат?.. – переспросил он растерянно сам себя, лицо растерев. – Да что за напасть?! Что за наваждение такое странное? Не брат он мне! Этот мерзкий раб – не брат мне!