– Я осмотрел оружие которое тебе принесли ещё на насосной. Зарядить плазмач у тебя не хватит ни мозгов, ни оборудования, в гаусс-пистолете тоже скоро закончится ёмкость, изготовить подобную в кустарных условиях тоже не представляется возможным. Расщепить грави для силовика – это вообще иной уровень связанный с такой колоссальной затратой энергии, что изготовить ещё один – легче на луну пешком сходить. В общем, подводя итог – несколько грави-гранат и один калаш надеюсь, не наделают столько шуму, чтобы заинтересовались вояки. В противном случае ни "Чистого неба", ни Болот в Зоне не будет, останется выжженная до шлака радиоактивная яма. Теперь можешь задавать вопросы.
Новиков посидел, подумал, а потом всё же спросил:
– А ножи?
– Ты пробовал их разобрать? – поднял одну бровь Злюка.
– Резак, – неохотно откликнулся механик.
– Как успехи? – вежливо но с издёвкой поинтересовался тёмный.
– Цельная литая конструкция, – развёл руками Новиков.
– Корпус играет роль экрана, так, что не вздумай его сверлить или лупить молотком.
По покрасневшему лицу и опущенным глазам ремонтника я понял, что именно это он и пытался сделать.
– Ну, если вопросов больше нет, считаю наш продуктивный разговор завешённым, – тёмный откупорил ещё одну бутылку и отпил из неё. Новиков встал, и, кивнув на прощанье, ушёл в направлении своей мастерской. Холод тоже пошёл по своим делам, и мы остались вдвоём.
– А скальп? – спросил я у Злюки.
– А что скальп? – вопросом на вопрос ответил тёмный, и отхлебнул ещё пива.
– Как он сделан?
– Аномалия "магнит", слышал о такой?
– Читал, но не встречал лично.
– Один из артов – основа скальпа, причем, должен заметить технология настолько простая, что я, честно говоря, удивился, как в этом ключе с ним никто не экспериментировал. Но, Кабан, я тебе ничего не говорил.
Я согласно закивал головой.
– Бери ещё пива, – Злюка протянул мне бутылку.
Я взял пиво и, открыв, приложился к горлышку. Потом закурил. Тёмный некоторое время с улыбкой наблюдал за мной, потом сказал:
– Да спрашивай уже.
– Ну, я вот хотел спросить, – я занервничал от того, что тёмный смог прочитать мысли, – Злюка, а как ты тёмным стал?
– Как другие становятся, так и я стал, под действием внешних факторов.
– Под Радар попал?
– Нет, под Выброс, – тёмный глотнул пива, – нас было трое, Зубр, Микроб и я. В ту ходку мы через Милитари добрались до Рыжего леса и пытались перебраться через реку в Лиманск. Река сильно фонила, к берегу не подойти, на подъемном мосту была целая прорва монолитовцев, поэтому мы искали другие пути. Микроб в баре услышал от какого-то одиночки, с которым бухал, что где-то на окраине Рыжего леса есть штольня, из которой ведёт ход под рекой на ту сторону, и выводит у самого Лиманска. Сталкер был сильно пьян, плакал, говорил, что там остался его кореш, с которым не один год Зону топтали, что там холодца на полу валом, и дверь бронированная. Они к этой двери код подобрать пытались, но тут появились полтергейсты и напали на них. Другу его полтергейсты в голову кислородным баллоном попали и у того черепуха разлетелась, а этот зассал, и слинял оттуда.
– А откуда он про ход узнал?
– Да хрен его знает, Микроб не говорил.
– Ну а дальше что было?
– Дальше? Дальше мы облазили почти всю территорию возле входа в Рыжий лес со стороны каптёра. Место я тебе скажу, жутковатое. Прикинь, под деревьями полумрак, гробовая тишина, только шуршат осыпающиеся листья, и время от времени слышны звуки разряжающихся аномалий. Кто в них влетал, кто разряжал, не знаю. А между деревьями мелькают какие-то тени. Причём когда смотришь прямо, ничего не замечаешь, а боковым зрением ловишь какое-то движение. Обернулся в ту сторону, никого, а сбоку опять движение. С ума сойти можно, – тёмный отхлебнул пива, промочить пересохшее горло, а я поёжился – жутковато рассказывает.
– Во-от! А потом на нас напали чернобыльские псы. Они нескончаемыми потоками выбегали из-за деревьев и бросались на нас в полной тишине. Раздавались только шорох лап, клацанье зубов и выстрелы из наших автоматов. Ты же знаешь, что чернобыльцы могут воздействовать на мозг. Они выпускают фантомов, как две капли воды похожих на себя, и бросают их в бой, а сами подкрадываются сбоку или со спины и сбивают с ног. Первым загрызли Микроба. Мы с Зубром стали пятиться к стене, отделяющей лес от каптёра, отстреливаясь от наседающих чернобыльцев. Потом оступился Зубр и, подвернув ногу, упал. Этого хватило одному псу, чтобы перегрызть ему глотку, пока я кромсал ножом другого, вцепившегося мне в ногу. Боль была адская, будто сотни иголок впились в нервные окончания. В конце концов, я, потеряв где-то автомат, прижался спиной к стволу гигантского дерева и отбивался только ножом. Как убил последнего пса, я не помню, потерял сознание. Когда очнулся, порванный в клочья бронник весь в крови, вокруг трупы псов, а в просветах между деревьев пунцово-красное небо, и в ушах писк, аж зубы сводит – приближался выброс. Я попытался встать, но погрызенная нога не слушалась, я как мог наскоро обработал и перебинтовал рану, и вколов обезболивающее, кое-как поднялся и похромал по лесу к выходу. Как оказалось, когда мы отбивались от псов, то в горячке боя отступали не к стене а вглубь леса. Это я понял по навигатору ПДА. Я пытался добраться до каптёра, который мы прошли стороной на пути сюда, до выброса, но нога опухла и, занемев, потеряла чувствительность, что сильно осложняло передвижение. В очередной раз, перенеся на неё вес, я не удержался и упал, приложившись лбом об какой-то твёрдый корень.