К губам прижалось горлышко фляги, жидкость потекла по подбородку, я рефлекторно глотнул, и поперхнулся спиртом.
– Слабенький ещё, – пробурчал дед, рановато я тебя напряг.
– Кто был тот, "большой"? – голову ломило, и я скривился от боли.
– А ты как думаешь? – хитро прищурился Лесник.
– Не знаю, я такого ужаса в жизни не испытывал, – при воспоминании об ЭТОМ у меня мороз пошёл по коже.
– Ты думаешь, почему контролёр зовётся БОЛЬШОЙ? И почему он так называет человека, если о чём-то просит?
– Так это был контролёр?
Старик покачал головой не переставая улыбаться.
– А кто тогда?
– Я.
– Ты контролёр? – Я автоматически схватился за дробовик, но мгновенно онемевшие руки выронили оружие.
– Нет, – покачал головой Лесник, – я "тёмный", слышал о таких?
– "А тебе моя водичка зачем?" – вспомнил я знаменитую фразу из сталкерских баек.
– Да, Джинн так любит молодняк попугать, – кивнул дед.
– Так тёмный не один? И почему "тёмный"?
– Видящий во тьме, – пожал плечами старик, – контролёр своих жертв тоже через неё хватает.
– Так поэтому он большой? И большими называет тёмных?
– Да, самые БОЛЬШИЕ во тьме контролёр и человек, но у человека эта сила заперта. А контролёр – опытный образец, пробуждённый во тьму грубым способом. Ты пережил выброс на открытом пространстве и выжил благодаря пробуждению во тьму. Видать, ты один из немногих у кого дверь была приоткрыта.
– Так сколько в Зоне тёмных? – я офигел от информации, которую вылил на меня Лесник.
– Познакомишься – посчитаешь, если захочешь.
– Как познакомлюсь?
– А мы на встречу к ним идем. Кстати проверь, где там снорки.
Я зажмурился, но тьма молчала.
– Никого не "видно", – ответил я.
– Правильно, я их так напугал, что они до вечера в норах сидеть будут. Пойдем, нас ждут.
Мы шли по Рыжему лесу ещё с полчаса, (и ни одного мутанта я не видел), пока не вышли к скалистому массиву, возле которого нас ждали двое. Вот приблизительно так я и стал тёмным, – закончил рассказ Злюка.
– Мда, – я задумался, – вон оно как всё сложно.
– Та оттож, – тёмный отхлебнул пива, – а кому сейчас легко?
Я молча отхлебнул из бутылки.
– Ты когда на Кордон собираешься? – спросил Злюка.
– Не знаю, – я пожал плечами, – когда Новиков нож отдаст, тогда и собираться буду.
– Я сегодня ухожу.
– Куда?
– Не корректный вопрос, сталкер. Так, что сходи к Новикову, отбейся у Лебедева и подходи, я здесь буду.
Я допил пиво, поставил пустую тару под стол, и пошёл в мастерскую.
Новиков спал, положив голову и руки на стол. Я растолкал механика и спросил о скальпе. Механик молча отдал мне нож. Я зашёл к Лебедеву и сообщил о том, что ухожу. Тот глянул в какой-то листик на столе и сказал:
– Сегодня на Северный хутор отправляется Оратор со своей бригадой, пойдёшь с ними. Тёмный тоже уходит? – Лебедев выжидательно глянул на меня.
Я кивнул.
– Ой, как хорошо, – ожил предводитель, – а то я думал, он навсегда здесь останется. Тогда патронов ещё возьми к винторезу у Суслова. Давай, удачи! – и Лебедев с глубокомысленным видом склонился над какой-то бумажкой (очень здорово напоминающей кроссворд).
Я получил у Суслова патроны и пошёл к кострам в центре деревни искать Оратора. У костров его не было, но мне махнули в сторону Холода. Я зашёл к Холоду и спросил у него. Тот показал на один из столиков, за которым сидело четверо сталкеров.
– Мужики, кто из вас Оратор? – спросил я, подойдя к столу.
–Ну, я Огатог, и фто из того? – отозвался мужичёк небольшого роста, сидящий с краю.
– Ты с бригадой на Северный Хутор идёшь? – спросил я, а в голове пронеслось – "нехилый кликон, не перепутаешь ни с кем, мало того, что картавит, ещё и шепелявый".
– Да, ф тги часа выходим.
– Лебедев сказал, что я могу пойти с вами, и тёмный тоже.
– Тёмный идёт ф нами, – заволновался Оратор.
– Только до Рыбацкого хутора.
– А-а, ну тогда пусть идёт, – разрешил сталкер, – фтречаемся здесь.
Я кивнул и отошёл. Тёмный с улыбкой наблюдал за нашим разговором.
– Ну, что, великий Огатог берёт нас с собой? – язвительно спросил он, когда я поравнялся с его столиком.
Оратор, услышал его слова и дернул головой. Злюка послал ему лучезарную улыбку во все тридцать два зуба (жуткий оскал получился), и Оратор поспешно опустил голову.