Допрос шел довольно спокойно, пока суду не был предъявлен оцинкованный железный костыль, подобранный, по словам Сойера, во время «предварительного осмотра места преступления». Такие костыли обычно вкручивают в телеграфные столбы, чтобы было удобнее влезать. С одного конца, где проходит резьба, он был заострен. Но так как свидетель приехал в Реату только во второй половине дня и не мог побывать в переулке раньше четырех часов, Фрэнк немедленно заявил протест.
— Ваша честь, поскольку данное вещественное доказательство найдено больше чем через семь часов после беспорядков и поскольку никакой связи его с кем-либо из подсудимых пока не установлено, мы считаем, что оно не может быть приобщено к делу.
Судья Бек отклонил протест на том основании, что, по его мнению, попытка установить эту связь еще будет предпринята.
— Тогда я подожду, — сказал Фрэнк.
Затем Сойер заявил, что передал костыль мистеру Маллону вчера, перед началом слушания, и на этом, к удивлению Шермерхорна, закончил свои показания. Пол уверенно встал со своего места.
— Обвинение, ваша честь, даже не попыталось доказать, что этот костыль находился во время беспорядков в переулке. Как же он может служить вещественным доказательством?
Судья Бек подался вперед, постукивая по столу ластиком на конце карандаша.
— Мистер Шермерхорн, я уже не раз говорил и, судя по всему, еще не раз повторю, что это всего лишь предварительное слушание. Если бы уже шел судебный процесс, перед началом которого у сторон было достаточно времени для тщательной подготовки, я понял бы ваши возражения. Но в данных обстоятельствах защита, по-моему, придает чрезмерное значение мелочам.
Пол замялся, опасаясь разозлить Берни. Но тут встал Фрэнк.
— Тем не менее, ваша честь, эта «мелочь» способна в той или иной степени повлиять на решение суда; а поскольку дело идет о свободе, благосостоянии и жизни большого числа людей, мы обязаны протестовать против всего, что, по нашему мнению, способно повредить их защите.
По губам Берни скользнула улыбка, и Пол решил вмешаться еще раз — вреда не будет.
— С позволения суда мы снова заявляем, что данный предмет — не знаю, уж, под каким номером он числится, — не может служить вещественным доказательством.
Судья быстро переговорил с секретарем.
— Мне сообщили, — сказал он, — что эта улика еще не приложена обвинением к делу.
Огорошенный Пол не сел, а скорее упал на стул. Фрэнк нашелся первым.
— В таком случае, ваша честь, мы ходатайствуем, чтобы все показания, относящиеся к этому предмету, были вычеркнуты из протокола.
— Хорошо, — сказал судья, — их вычеркнут. Продолжайте, мистер Мэллон.
— У меня все, — ответил Бен.
От изумления у Пола отвисла челюсть. Широко разрекламированный «красный заговор» Сойера даже не был упомянут.
С плохо скрытым нетерпением Фрэнк начал перекрестный допрос.
Хогарт. Насколько я припоминаю, мистер Сойер, вы сказали, что выехали в Реату по указанию главного прокурора для расследования «убийства» шерифа Маккелвея. И только после протеста защиты вы заменили слово «убийство» словом «смерть». Не так ли?
Сойер. Я просто оговорился.
Хогарт. Неужели вы настолько плохо знакомы с судопроизводством, что не знаете: обвинение в убийстве должно быть сначала доказано.
Мэллон. Мы возражаем, ваша честь…
Судья. Возражение принято.
Хогарт. А известно ли вам, мистер Сойер, что все предметы, которые могут быть использованы в деле как вещественные доказательства, вы обязаны тут же передать в соответствующую инстанцию, а не держать у себя две недели?
Мэллон. Мы возражаем. Как специальный помощник прокурора свидетель имеет полное право хранить до суда любую улику. И в его показаниях говорится, что он передал ее до того, как началось данное слушание.
Судья. Возражение принято.
Хогарт. Хорошо. Вы показали, мистер Сойер, что главный прокурор направил вас расследовать смерть шерифа Маккелвея. Входило ли в вашу задачу расследование обстоятельств смерти двух погибших тогда же рабочих?
Сойер. Да, входило. Мне поручили заняться как происшествием в целом, так и всеми, кто в нем замешан.
Хогарт. И вы провели расследование?