— Мы заверяем вашу честь, — сказал Фрэнк, пока Бек поднимал молоток, — что с величайшим уважением относимся к вашим пожеланиям, но вместе с тем, если возникнет надобность в более продолжительной дискуссии, нам не хотелось бы связывать себя жестким регламентом. В остальном мы полностью разделяем пожелания суда.
Молоток опустился.
Глава 9
Юридические аспекты
В перерыве защитники разделились — Пол и Фрэнк пошли готовить свои речи, а Лео засел в комнатушку при библиотеке подбирать для них ссылки на прецеденты.
Список потихоньку рос, и Лео вновь почувствовал, что незаменим, что обладает незримой, но реальной властью — точно вернулись те времена, когда он работал с судьей Винеблом. Прошлое вспомнилось очень ярко, Лео даже представил, как старик, мягко ступая по толстому ковру, подходит к нему и отечески кладет на плечо руку…
Толстый, мягкий ковер… а голые доски не хочешь? Контраст резанул Лео по сердцу. Тут его всего лишь терпят, и попробуй дождись чего большего. Хотя он лучший адвокат из всех троих, выступать ему все-таки не дают. Трясущиеся руки, видите ли, производят плохое впечатление. Пусть посидит в сторонке и послюнявит книги — так оно спокойнее. Вот-вот, одним веселье — другим в чужом пиру похмелье.
Случайная рифма вызвала у него улыбку. Спокойно, не психуй, сказал он себе, ведь о большем ты и не мечтал. На той неделе было неясно, допустят ли тебя вообще к процессу. Хэм с трудом вырвал у них согласие, да и то при условии, что ты займешься черной работой и не будешь выступать. А теперь они чуть отмякли, разрешили участвовать в перекрестных допросах и в газетах твое имя уже упомянули…
Ну и кончай брюзжать, приказал он себе. Все бы хорошо, если бы не так хотелось пропустить рюмочку. Но, зная Пола (этому явно не впервой возиться с пьянчугами), Лео решил, что чем меньше будет тянуть с работой, тем быстрее получит выпивку.
Вытерев лоб рукавом рубахи, он опять накинулся на книги. Работенка была не из легких.
Когда слушание возобновилось и Шермерхорн поднялся, чтобы начать свою речь, Лео, несмотря на приятную теплоту в желудке, не смог подавить зависть. Он, а не Пол должен был выступать от имени защиты. Пол даже не адвокат по уголовным делам, а уж об опыте в рабочих процессах и говорить не приходится. Лео обещал записать основные положения его речи, чтобы Фрэнк, когда настанет его черед, не повторялся. Он с хрустом размял пальцы, положил перед собой желтый судейский блокнот и вывел заголовок.
Доводы защиты: Шермерхорн
Пол был вереи себе — начал со всяких джентльменских штучек. Всех до одного, от губернатора и судьи до переводчика и полицейских, он поблагодарил за «неизменную предупредительность» по отношению к нему и его коллегам. От такой учтивости с души воротит. А ведь вчера на перекрестном допросе Фоунера он здорово задал им перцу. Но потом, видно, что-то стряслось и парня как подменили. Может, всему виной тот идиотский звонок когда ему посоветовали бросить процесс и убираться из города?
Лео вздохнул, помотал головой и принялся конспектировать:
1. Задачи обвинения в предварительном слушании:
а) показать, что преступление было совершено;
б) показать возможность участия в преступлении одного или более подсудимых.
2. Обвинению не удалось ни то ни другое:
а) судя по показаниям их же свидетелей, смерть шерифа последовала в результате несчастного случая во время паники, вызванной взрывом бомбы Фоунера, а не в результате злого умысла;
б) участие подсудимых в преступлении не установлено. Доказательств, что они стреляли, — нет. Полицейские же палили целыми обоймами.
3. Отсутствуют и мотивы преступления. Рабочие любили Маккелвея.
Лео сморщил нос. Конечно, если уж выбирать между Боллингом и Гилли Маккелвеем, то рабочие предпочитали Гилли. Но говорить тут о любви или предполагать, что шериф в Реате хоть раз поступил с рабочими справедливо, — значит расписываться в полном невежестве.
4. О заговоре:
а) собираться у входа в суд не воспрещается. Право граждан на гласность судопроизводства записано еще в Великой хартии вольностей;
б) не была предпринята попытка заставить толпу разойтись. «Закон о мятежах» не был оглашен;
в) поведение судьи Эверслива взбудоражило людей. Он не впустил их в зал суда, действовал скрытно, не позаботился предупредить Арсе, что тот имеет право быть освобожденным под залог или поручительство, не объявил толпе о переносе слушания.