Берни обвел зал доверительным взглядом и попросту, как-то очень непринужденно заговорил:
— Прежде чем приступить к своим официальным обязанностям, так сказать, облачиться в судейскую мантию, я хочу сказать, что горжусь жителями нашего города и их выдержкой во время этого трудного разбирательства. Молоток в моей руке выглядит таким новым, что его можно подарить председателю какого-нибудь масонского клуба — никто и не догадается, что им уже пользовались. Я действительно почти не пускал его в ход, и у вас есть все основания гордиться этим.
Довольный смех в переполненном зале подбодрил Барбару. Она никогда по-настоящему не отдавала должного находчивости Берни. А попробуй-ка придумай более ловкий способ завоевать доверие публики, чтобы она поддерживала тебя и в дальнейшем, не заставляя прибегать к молотку, каким бы ни оказалось твое решение. Политик умело расчистил путь судье. Барбара подалась вперед и, положив руки на колени, прикрыла глаза.
Берни повернулся к столу, где сидели защитники, и продолжал уже более серьезно.
— Такую же искреннюю благодарность суд хотел бы выразить выдающимся адвокатам, взявшим на себя в этом процессе защиту. Они выполнили свою задачу с добросовестностью, значительно превышающей их служебный долг, и снискали признательность не только своих подзащитных и данного суда, но и всех граждан, заинтересованных в справедливом и беспристрастном судопроизводстве.
Затем он повернулся к обвинению, показывая, что его слова относятся теперь и к ним.
— За всю мою судейскую карьеру мне еще не доводилось слышать более умелого изложения дела обеими сторонами. Если бы не трагические обстоятельства и не обязанность взвешивать все доводы за и против, я, господа, с радостью бы наслаждался вашим красноречием и мастерством.
К несчастью, я нахожусь в ином положении. Один из защитников отметил в своей речи, что вся ответственность за исход процесса ложится на судью. Совершенно верно. Но lastima, увы, как говорим мы, американцы испанского происхождения, судья всего лишь простой смертный. Если он нацепит на себя маску всеведения и непогрешимости, то лучше судить не станет. Только покажется лицемером.
Заверяю вас, что суд не питает никаких иллюзий относительно своей непогрешимости. Однако брать на себя ответственность — доля судьи. Я только надеюсь, что стороны, доверившие мне эту ответственность, тоже готовы принять ее на себя и разделить со мной все последствия.
Барбара почувствовала, как ощетинились и защита, и обвинение. В воздухе запахло компромиссом, который не устроит ни один из лагерей. Всем по справедливости. И нашим, и вашим. Обе стороны по-своему правы. Древняя софистика!.. Вся боль и тоска этой ночи снова тяжело сдавили ей сердце.
— Главная проблема этого дела, по моему мнению… — какая-то женщина уронила сумочку, и звук удара грохнул в тишине пушечным выстрелом, — может быть решена только судом присяжных, этим традиционным правовым институтом, берущим начало в вековой народной мудрости, занимающим важнейшее место в эволюции общего права и ставшим с течением времени надежной формой судопроизводства.
Так! Значит, кому-то идти под суд — сомнений больше нет. Но скольким? Вот это ей не известно…
— Несмотря на недостатки, которые я вовсе не хочу умалять, суд присяжных, по-моему, пока самый совершенный инструмент для отделения зерен истины от плевел посторонних фактов. На месте адвокатов я бы приветствовал его как возможность прояснить все обстоятельства этого трагического дела — ведь, несмотря на предоставленную обеим сторонам свободу, многие факты так и остались нераскрытыми. Именно в ожидании суда присяжных защита, я думаю, и решила не выставлять своих свидетелей.
С упреком, заключенным в этих словах, Барбара была полностью согласна. Хогарт и Пол допустили грубую ошибку, не дав этим беднягам по очереди, одному за другим, заявить о своей невиновности. Шестьдесят человек — это не шутка, впечатление было бы потрясающим! Видно, адвокаты боялись, что Соумс и Мэллон станут запугивать подзащитных при перекрестном допросе; мало же они верят, что невиновность сильнее любого судейского крючкотворства и угроз. Они решили довериться признанному либералу Берни — пусть он все сделает за них сам. А Берни только что в открытую отказался от подобной чести. Этот осторожный и опытный политик заранее возлагает на защитников ответственность за все одиозные пункты своего решения; можно представить, как им сейчас несладко.