— И моя дочь согласилась? — недоумённо спросил старик.
— Конечно, согласилась, — заверил ишан, — даже об радовалась, узнав, что становится женою самого бека.
Меред до того был ошеломлён этим известием, что снова заговорил о славном джигите:
— Да, Хаджимурад был хорошим, отважным парнем, его любили все, и не верится, что не стало вдруг такого славного и храброго джигита…
У бека же эти слова вызвали лишь ярость:
— Это хорошо, что жители села любили парня, но, к сожалению, теперь он к ним вряд ли вернётся. Придётся ему бедняге всю жизнь на кого-то гнуть спину в чужих краях…
— Я готов остаться нищим, только бы освободить Хаджимурада, — тихо сказал чабан.
— Меред, нам понятно твоё желание, — ответил Довлетяр, — но если мы захотим освободить парня, нам надо оттачивать сабли, чтобы отомстить врагам, И не только за него одного, а за всех юношей и девушек, пленённых Абдуллой-серкерде. На священное дело отмщения отправятся мои родственники и нукеры, Они постоят за честь своего народа.
Меред почувствовал себя как, бы виноватым, опустил глаза и тихо произнёс:
— Спасибо! Дай аллах вам долгой жизни!
Вперёд выступил Салих-ишан:
— Да поможет вам аллах! За такую борьбу и на том и на этом свете аллах вас вознаградит!.. — он откашлялся и на арабском языке стал читать какую-то молитву. Когда он, воздев руки к небу, произнёс «аминь», все стоявшие рядом повторили то же.
— Сколько я натерпелся от этих кизылбашей, — тихо, словно самому себе, сказал Меред, и затем уже громче: — Когда вы отправитесь в их стан, возьмите и меня с собой, я хоть душу отведу.
— Ты вряд ли знаешь, что такое борьба с этими разбойниками, — заметил главный нукер бека, — ты не выдержишь такой схватки, где, вероятно, придётся и настигать, и удирать, и отбиваться одному от нескольких, и безжалостно сносить вражеские головы. Нет, лучше ты, чабан Меред, оставайся дома и молись за нашу победу.
— Нет, я хочу с вами, — не унимался старик, — я тоже сумею, где надо, обнажить саблю и постоять за свой народ.
В разговор вмешался Довлетяр.
— Мы ведь идём не убивать людей, а брать их а плен. Конечно, если мы попадём в трудное положение, то, возможно, и повоевать нам придётся… А у воинов, отправлявшихся в такие походы, есть свой закон: половину награбленного они должны отдавать мне, своему предводителю.
— Я согласен на все ваши условия, — не вдумываясь в сказанное, выпалил Меред, — если удастся избежать боя, это хорошо, а если придётся вступить в битву, мы и в этом случае не дрогнем.
— Молодец, Меред! Верно говоришь, что если справимся без боя, хорошо, а доведётся воевать, тоже не подкачаем! Значит, и тебе нечего оставаться здесь без дела! Поедешь с нами!
Чабану вспомнились недобрые слова Сазака о Довлетяре: «Он со своими нукерами грабит селы в соседних землях, наживаясь на этом подлом деле. А бея соседнего края, не отставая от Довлетяра, нападает на наши селения и делает то же, — грабит их, угоняет людей в плен. Так ханы и беки ради собственной наживы ссорят народы, делают их врагами. И тяжесть всех этих взаимных мерзких проделок богачей всегда ложится тяжким грузом на плечи бедняков».
— Нет, Сазак здесь неправ, зря он такое говорит о беке! — сам того не замечая, произнёс вслух чабан.
— Ты что-то, Меред, сказал о Сазаке? — спросил стоявший рядом с пастухом Салих-ишан.
— Я сказал, что Сазак зря наговаривает на нашего бека.
Бек услышал их разговор:
— Ну и пусть Сазак говорит обо мне, что ему вздумается, как говорится, собака лает, а караван идёт своим путём. Я знаю, что делаю, караю врагов за бандитские налёты на мой народ, мщу им за разорение наших селении…
— Верно говорите, бек, верно, — поддакивал ишан.
Но бек, будто и не слушая ишана, обернулся к Мереду:
— Возьмите Меред свою младшую дочь и поезжайте домой. Когда мы соберёмся в дорогу, дадим знать. — И тут же приказал слуге: — Мамед, сейчас же отвези ему домой овцу и мешок муки!..
Разбой
Жители села Гызганлы издавна раскололись на две группы, всё более враждующие между собою. Во главе одной из них стоял старейшина Сазак-сердар. Правда, Сазак не был тем сердаром, которые водили своих людей в соседние края на разбой и грабёж. Он был против подобных разорительных походов. Против потому, что эти взаимные набеги, возглавляемые сердарами различных племён и народностей, выгодны были лишь воинственной знати, а бедноте приносили одни несчастье. Сазак же всегда был на стороне трудового люда и, как только мог, отстаивал его интересы. Будучи старейшиной названного села, он оберегал сельчан и от чрезмерных налогов хивинского хана, я от воинственных грабителей иранского шаха. До сих пор он не отдал хану из своего села ни одного парня в нукеры.