Эти стенания и причитания чабана рвали душу и Хаджимураду, который как раз зашёл утешить несчастного отца.
— Меред-ага, ну что в бездействии мучить себя, убиваться. Ты ведь давно пасёшь овец своего родственника Курбанмурада, пойди к нему и попроси, чтобы помог тебе в беде.
Хаджимурад вместе с Мередом отправились к его зажиточному родственнику.
— Помоги мне, Курбанмурад-бай, выкупить моих дочек, а я уж этого не забуду, до конца своих дней буду верой и правдой служить своему благодетелю, — униженно умолял Меред.
Но тот на жалобные просьбы своего чабана лишь молча качал головой.
— Ну, помоги мне выкупить хоть младшую дочь, ведь цена ребёнка невелика, — продолжал умолять хозяина чабан. А Курбанмурад-бай словно онемел, ни слова в ответ, лишь не переставал всё так же молча качать головой. Наконец он, искоса поглядывая на гостей, заговорил:
— Если бы отдал свою старшую дочь, когда я просил, сейчас бы она не попала в такую беду, а теперь сам выкручивайся, как хочешь, а от меня помощи не жди, — и указал гостям на калитку.
Той суммы, что собрали чабан с Хаджимурадом, наверно, не хватило бы даже на выкуп одной дочери… Отдал свои сбережения и Назар, а Тылле виноватым голосом объяснил:
— Мне стало жаль Хаджимурада и я отдал ему почти всё, что собрал для нашего свадебного тоя.
Немного беспокоился, не зная, что ответит невеста.
— Так это ж очень хорошо, если ты отдал своё добро для спасения моих несчастных подруг!.. — услышал он в ответ и с благодарным чувством, нежно посмотрел на девушку.
От нахлынувших раздумий и воспоминаний Тылле было не до сна. Она устремила взгляд туда, где вместо двери висел старенький коврик — килим и сокрушённо подумала: «Ах, почему у нас нет настоящей двери, тогда можно было бы запереть её и спокойно спать…» Потом посмотрела на спящих отца и братьев и прошептала:
— Дай бог им всем здоровья, отвели от них несчастья, которые творятся вокруг. — И снова как-то невольно подняла глаза на коврик, заменявший в кибитке дверь. Подумала, что где-то там за нею сейчас находится любимый джигит Назар. «Какой он умный, какой отважный парень! И почему бы ему не стать нашим родственником?..» — Девушка вздохнула и печально посмотрела на отца… «Ведь тётя Дурсун говорила же и ему, и старшему брату, что мы с Назаром любим друг друга. А когда пришли родственники Назара сватать меня, отец им не дал определённого ответа. Возможно, он семью Назара считает чересчур бедной. «Папочка, я не смею ослушаться тебя, только не делай так, чтобы я оказалась несчастной и всю жизнь плакала, не иди, папочка, против моего выстраданного желания!» — молила Тылла, не отрывая взгляда от спящего отца.
Тылла — высокая, худощавая девушка, у неё тонкие чёрные брови и немного удлинённые выразительные глаза. Концы двух её толстых кос опускались почти до щиколоток…
Мать Тыллы умерла рано, девушка перестала пасти верблюдов и занялась домашним хозяйством. И дома дел хватало, но всё же они не требовали той силы ловкости и выносливости, которые необходимы людям, связанным с работой в песках. Вот и выросла Тылла вроде бы немного изнеженной, но в то же время крупной и статной девушкой.
Тылла пряла и думала, думала обо всём на свете. Но во все её думы как-то невольно сам собою входа образ Назара. Она даже начинала верить, что он уже где-то близко, приближается к их кибитке, надеялась, что вот-вот он приоткроет коврик и глаза их встретятся. Она так уверовала в своё желание, что то и дело поднимала глаза от прядильного станка к прикрытой ковриком двери.
И вдруг сердце её замерло. Коврик на двери и вправду приподнялся. Его поддерживала, как Тылле показалось, чья-то белая рука. Но самого человека не было видно: «Нет, это не Назара рука, — вздрогнула девушка, — слишком она холёная, даже ногти окрашены хной».
Тылла не сводила глаз с коврика. Она не закричала, не разбудила отца и братьев, а только убеждённо решила: «Враг! Шпион, сербаз Абдуллы-хана! Наверно, эти самые руки схватили Джерен и Дженнет!» Девушка не стала подкладывать дров в очаг и в кибитке потемнело. Сердце её отчаянно стучало. Может, именно этот яростный стук сердца и заставил её схватить острые ножницы — сынны и подойти к двери, Тылла приоткрыла коврик, осторожно выглянула, но никого за дверью не увидела и не услышала. Тогда она сама вышла за порог: «Не может же быть, чтобы всё это мне привиделось!..» — пристальнее вгляделась в лунную даль и увидела, что к западному бархану удаляется человек. Тылла бросилась за ним, но обошла бархан с другой стороны, и стала осторожно, прячась в тени, преследовать коварного посетителя их дома. Со следующего холма она увидела в долине вооружённых людей. Ночь была на удивление лунная и всё происходящее ясно виделось издали. Мужчина, побывавший в их селе, размахивая руками, что-то негромко рассказывал. «Наверное, сообщает своим друзьям по разбою то, что видел», — подумала Тылла. В ближней лощинке паслись рассёдланные лошади. И их было немало.