— Не знаю, так ли было в Хиве, как вы говорите, но очень хорошо знаю, что туркмены у берегов Хазара очень мирно живут со своими соседями-русскими, в трудную минуту приходят на помощь друг другу. Наверно, многие помнят, как однажды галжары напали на челекенских туркменов и начисто ограбили их, тогда ведь русские спасли их от голодной смерти, дали две тысячи пудов зерна, — перебил сердар, но рыжебородый всё же довёл свою мысль до конца, высказал то главное, к чему, видимо, сводились все его предыдущие рассуждения:
— Если вы, Сазак-сердар, хотите спокойно жить, то надо подчиняться не русским, а более надёжному и сильному государству, ну, скажем, англичанам, они не капыры, как эти русские…
— А что, разве они мусульмане? — с удивлением посмотрел на каландара Керимберды-ишан. Каландар не выдержал его вопросительного взгляда:
— Хотя сами они и не мусульмане, но издавна являются верными защитниками мусульман.
Полат-хан, всё это время молчавший, наконец резко поднялся с места:
— Теперь понятно, о чём вы печётесь, каландар-ходжа. На афганской земле ваши англичане показали, какие они защитники мусульман. Так вот что, гость, если вы действительно идёте в Каабу, то сейчас же отправляйтесь в путь. На просторах моего ханства вам нечего делать, здесь не нужны ни ваши разговоры, ни вы сами!..
Рассерженный Полат-хан направился к двери, за ним последовали Сазак и другие гости.
Бек сидел злой и недовольный подобным оборотом событий. Каландар-ходжа гостил у него почти неделю. Они нашли общий язык. Довлетяр побаивался Полат-хана. В том, что у бека не было С ним тесных контактов, Довлетяр винил Сазака-сердара. Что только не предпринимал бек, чтобы наладить хорошие отношения с ханом, одних ценных подарков сколько ему отправлялось. А в ответ — прохладное отношение, не приходил в гости, когда его звали. И вдруг вчера привозят известие о приезде к нему Полат-хана. Бек чуть не запрыгал от восторга. Он велел почистить двор, украсить дом, зарезать барана. По тому, что беку было приказано пригласить сельских старшин, ишаков, мулл, не трудно было понять: в его доме состоится какое-то важное совещание. Правда, радость его была несколько омрачена тем, что на такое совещание придётся приглашать и Сазака. Но бек подумал, что в его доме старый сердар не посмеет говорить что-то лишнее…
Теперь бек отчётливо понял, что если он не устранит Сазака-сердара, ему не видать, спокойного житья. «От зависти ты, старый Сазак, возводишь на меня злобную клевету. Это же надо быть таким скверным человеком, чтобы сидеть у меня в доме, есть мою баранину и тут же, при Полат-хане я гостях, говорить, что Довлетяр-бек и Абдулла-серкерде, дескать, равные враги для нашего народа?! А Полат-хан вместо того, чтобы одёрнуть его, не дать порочить меня, молча выслушивает подлого завистника и даже поддакивает ему… Верно, в нашем племени, кроме меня, никто не рискует ходить на аламан. Конечно, это дело непростое. Но у меня хватает и решимости, и отваги. Иранские селения боятся меня не меньше, чем наши сёла серкерде. Разве то, что я стал такою грозою для врага, не является героизмом?! И нечего завидовать моим богатствам. Они заработаны моей смелостью и отвагой. Ну, что ж, — граблю сёла, так ведь не свои же, а чужие! Захватываю и продаю пленников, так ведь не туркменов же!.. А Сазак не только завидует и клевещет, но ещё и хотел бы правоверных мусульман толкнуть в подчинение иноверцам. А те, правильно говорит каландар-ходжа, не позволят мне совершать ответные набеги на врагов… Русские ведь запретили продавать рабов в Хиве. Сазак ратует за русских. И почтенные мусульмане вместе с самим ханом охотно слушают его. По-моему, за такие речи следовало бы навсегда заткнуть ему рот. Ну, да ладно, при первом удобном случае я сам это сделаю…».
Уже и солнце зашло, и вечер миновал, и ночь наступила, а Довлетяр всё сидел в одиночестве и прикидывал, как ему поскорее убрать со своего пути Сазана, как без особой отсрочки расправиться со своим первейшим врагом.
Вспомнился один очень жаркий год. Многие посевы высохли, пока до них доходила очередь для полива. Чтобы вдоволь напоить свои участки, надо было урезать норму или вовсе не давать воды другим. Тогда Довлетяру удалось проделать это с гамаками. Они в то лето почти не поручили воды. Произошла схватка. Оказалось немало раненных. Сейчас он понимает, что неплохо было бы тогда кое-кого и прикончить В первую очередь, конечно же, этого зловредного вожака гамаков. Ну, да ничего, и то, что мы тогда сделали, хорошая им наука: и урожай получили вдвое больше, и дали почувствовать нашу силу. Есть у нас джигиты, которые способны рассчитаться за все обиды с этим старым предводителем… Правда, старший сын Сазака — Оразгельды тоже и крепкий, и бесстрашный, я смекалистый человек. Но и к нему подберём ключ. И его вместе с отцом сумеем обезвредить…