— Я, — отвечает та же самая женщина, — Атиска. Мне сорок один год, русский язык знаю от своего отца — он был в Сомали военным советником, и уехал самым последним транспортным кораблем, осенью восемьдесят четвертого года.
— А какая у тебя специальность? — и видя, что она не поняла смысла моего вопроса, уточняю, — кем ты работала? Там, дома?
— У родителей, пока была маленькой, возилась с меньшими сестрами и братьями, потом матери стала помогать на земельном участке.
— Вы жили в городе?
— Пока мой отец был с нами — да. Он снимал для семьи большую квартиру. А когда он уехал, родственники сразу выдали маму вторично замуж, и мы переехали жить на ферму родителей нового господина, как он требовал его называть. Вот тогда всем старшим детям доставалось, и сильно — её новый супруг и его родственники нас очень ненавидели за светлую кожу. А уже когда сама вышла замуж, то ухаживала и за детьми, и за домашним скотом, а в свободное время обрабатывала наш земельный надел, который нам выделили родители мужа.
— Меня зовут Хая, — начала представляться следующая по возрасту, — мне сорок лет. С отцом было все также как и у Атиски, только он уехал в начале восемьдесят четвертого. Да и остальная жизнь очень сильно повторяет то, что она рассказывала. Ну кроме некоторых семейных мелочей. А это, — и рукой показывает на младших, — Райхана и Лабиба. Им двадцать девять и тридцать лет, а русские отцы были ещё у их матерей, они у нас работали техническими специалистами. Их язык мы все учили с самого детства, наравне с родными сомалийским и арабским — вторым государственным в стране. Нас за это не любили и дома, а тут вообще все возненавидели. К тому же остальные мусульмане а мы христиане.
— Ну вот деления по вероисповеданию у нас нет, и никогда не будет. Так вы согласны выполнять наши требования и придерживаться общих правил среди членов нашего сообщества?
— Конечно. А что? Тут есть не только русские?
— У нас — полный интернационал. От русских, населявших ранее великую империю, до европейцев, индийцев, жителей Южной Америки. И все друг с другом нормально живем.
— Это очень хорошо, значит и нас и наших детей никто обижать не будет.
— С тех пор, как неделю назад мы уничтожили живших на этом острове бандитов, больше никто никого не имеет права обидеть.
— Нам тут уже очень нравится.
— Значит, вы согласны на мое предложение с работой?
— Конечно, господин, — в один голос ответили все четверо, блин, как же они меня этим достали.
— Давайте сразу договоримся — забывайте ваше 'господин'. Мне такое обращение не нравится.
— Как прикажите, господин, — я их сейчас разорву от злости. Но быстро в душе перекипев, я понимаю — что стереотипы поведения, впитанные за десятилетия жизни в привычном им окружении, сразу не сломать.
— Что решаете с детьми? Оставляете тут, или сразу забираете с собой?
— С собой. Они будут под нашим присмотром, и помогут, когда нужно.
А на пары разбились довольно интересно — не по возрасту, как я думал, а наоборот, одна старше, а вторая младше.
— В работе бывают такие ситуации, что выполнить их сможет только тот человек, у которого меньше возраст. Молодой, — разъяснила эту ситуацию Хая, — а у детей не всегда на это хватает сил.
— Тогда забирайте свои вещи и бегом в дом. Найдите моего заместителя — Машу, она определит вас с детьми в комнату, и отведет в столовую покушать. Вы ведь голодные? — а в ответ у всех раздалось бурчание пустых желудков, — поешьте, отдохните, а после процедуры вступления в сообщество парусной лодкой вас и отвезут на места. Вместе со всеми припасами, что выдадим для нормальной жизни.
Потом, в дальнейшем разговоре, выяснилось, что их дети на довольно хорошем разговорном уровне знают и русский и английский языки, ну кроме самых малых — шестилетних мальчика и девочки. Которых научили русский только понимать, и то только частично — но у них все впереди, как сказали их матери.
— Федорович, что ты там еще рассказывал о Надежде? — я вспомнил о теме прерванного разговора.
— Да только то, что "крокоидолы" заняли всего чуток побережья, а весь остальной остров можно занимать под свои нужды.
— И что там такого ценного можно делать, чтобы нам его под свой контроль брать?
— Его площадь.
— Не понял?
— Объясняю для непонятливых. Его площадь — порядка тринадцати-пятнадцати квадратных километров, как минимум.
— Ого! А тогда какого он размера?
— Примерно? Очень приблизительно — три на пять километра, но скорее всего больше. Представляет собой практически ровное плато, по высоте в несколько метров над уровнем моря, и на нем деревья не раскиданы по всей территории, а растут компактными группками, только у родников с водой. Так что порядка восьмидесяти-девяноста процентов площади можно использовать под поля, а это минимум десять квадратных километров. И там есть плюс, к тому же огромный, нет дефицита с пресной водой — мы нашли четыре неплохих источника, дающих начала ручьям, что текут до самого моря. Но их может быть и больше — на планомерный осмотр острова просто не хватило времени.