Не рискнув оправдываться, промолчал на эти обвинения, с нетерпением ожидая результатов пеленгации. И наконец:
— Глава, мы определились, — передал Петр с Базы, — они совсем рядом, примерно в восьмидесяти километрах на запад от нас.
— Нихрена себе, островок. Спасибо, — отвечаю собеседнице, — мои успешно определили, где вы. Чуть больше восьмидесяти километров от нас. К какому времени должна подойти наша помощь?
— Близко — и это очень хорошо. Если можно, то желательно к рассвету.
— А состояние моря и скал в этом районе вы знаете?
Выспросив все важное, что они могли знать о маршруте, вызвал Женю, и пока он ко мне добирался, спросил у своей помощницы про впечатления об главном острове Ксюши:
— Ни фига себе, у них островок! Я вот успела прикинуть на пальцах, его приблизительная площадь порядка двухсот пятидесяти километров. По сравнению с нашей Победой это монстр раз в восемь больше, и как она, бедняжка, с такой громадиной справляется?
— Глава, вызывали? — в этот момент ввалился взъерошенный и немного сонный лейт Грач.
— Да. На завтра у тебя есть другая, очень срочная и ответственная работа, — потом передал тому все, что узнал от соседей, свои обдуманные мысли, ну и приказ, — извини, не до отдыха, пока.
— Да какие разговоры, — быстро ответил тот, — и выспимся, и отдохнем. Ну не в этой жизни, так в следующей. Все успеем.
— Тогда бери человек пять стрелков в экипаж, из них одного, знающего маршрут, ищи любого моториста, и дуй на Базу. Я Александра предупрежу — сразу станешь под разгрузку и дозаправку. Ну и возьмешь там себе новый пулемет. Курс, куда идти дальше, дадут после разгрузки — я его и сам пока не знаю, а соседи обещали уже там на месте выделить своего лоцмана. И, на всякий случай, прихвати пару снайперок ну и тех, кто с ними хорошо обращается. Второй моторист будет сменным, как и парни, а вы за это время успеете отдохнуть-отоспаться. И передай по команде старшему — твоим ранее загруженным судам выполнять отданные приказы.
Отправив Женю, сразу связался с НП производственной базы, вызвав его коменданта, передал все необходимые распоряжения, попросил, по возможности, прислать большой катер к первому архипелагу под погрузку, и на этом наш такой внезапный аврал закончился.
— Милый, будь добр, в следующий раз при подобной ситуации не тупи, — начала меня повторно отчитывать Маша, — нас тут, на этих Забытых Островах, русских и жителей бывшей советской страны не так уж много. Это мы только знаем о двух соседях, ну может еще есть одно или два таких сообщества, и все. А сколько нЕруси тут, страшно и представить, стоит только вспомнить прошлый мир. И, как ты прекрасно знаешь, мы сами никогда и ни на кого тут не напали. Ответку? Да, за этим у нас не заржавеет. Получить долг за нападение? Аналогично. А сами? Ни разу. И надеюсь, никогда и не будем. Согласен? Чего молчишь?
— Да вот, сижу и вспоминаю всю знакомую историю и Руси, и СССР, и уже России. И ты, очень похоже, что полностью права. Начиная от Батыя и Чингиз-хана, мы только били в ответ, вплоть до последней войны. А уже к развалу Союза и сами неплохо приложили руку, погнавшись за европейской красотой во всем — от белья до машин. И продали родину. За сникерсы, памперсы, да джинсу. Ладно, хорош вспоминать былое. Пошли знакомится со свеженькими, с пылу и жару, сегодняшними потеряшками, что на обратном пути Женя нашел.
Звено сталкеров.
Гюрза.
Исповедь стойкого человека.
Чужой мир. Осознание этого невозможно постичь, его нужно только прочувствовать. На первый взгляд, все такое же самое: теплый, даже скорее горячий ветерок треплет давно спутавшуюся мою шикарную гриву. Говорил ведь Гор, что нехрен такие патлы нам иметь — а мне все хотелось повыделыватся, хорошо что прекрасно понимал окружающее нас там, дома, общество и никогда даже мысль не закрадывалась под шевелюру, завязать резинкой сзади хвост. Это чтобы в лицо не мешались волосы. Вот выберемся отсюда — и сразу состригу их просто под расческу. Но только когда это — выберемся? Сколько дней вокруг одно и то же — и плеск волн, и искрящееся в лучах заката небесное светило, что пускало свои жалящие лучи на каменную твердыню нашего жилища, которое одновременно стало нам и ловушкой. Пронзительные крики чаек, что носились в воздухе, часто ныряя в море за рыбешкой, а потом так и норовя нагадить на голову, злясь на меня за то, что пугаю их.
Но невозможно передать ту непостижимую пустоту, что тяжело сжимала сердце. Уже почти нет боли, почти нет тоски по оставленных там любимых людях, и даже улыбка невесты почти стерлась из памяти, погребённая под огромным ворохом резко навалившихся событий. Осталось только лицо матери, которое я никогда в жизни не забуду. И только глаза, одни только глаза любимой Инноятхон часто стоят перед моим внутренним взором, с осуждающим выражением в них. Она же в этот раз предупреждала нас, чуть не со слезами в глазах говоря, что именно вот этот поход добром не кончится. И вот — мы неизвестно где? Куда мы попали? Как мы сюда попали? И от осознания этого невыразимо одиноко и страшно, несмотря на то, что мы вместе. Все трое. Наша годами сработанная тройка сталкеров-поисковиков.