Пока Стася думала свою одну идею на тему листьев и пробиралась к кораблю, Павлентий сидел на этом самом корабле и рисовал палочкой на утоптанной земле участка схему адронного коллайдера. Гербарий из осенних листьев Павлентия интересовал мало, точнее ему вовсе не улыбалось ползать по участку в поисках редкого гербарного образца. К тому же фотку коллайдера Павлентий вчера видел у папы на компьютере. Папа читал Павлентию одну очень умную научную статью, из которой Павлентий, если честно понял не все слова. Однако, проникшись интересом учёной общественности к этому разгонятелю частиц, Павлентий решил тоже сделать подробный научный рисунок. Но у Павлентия не выходил охладитель. Он перерисовывал его уже два раза. Вид крадущейя Стаси окончательно вывел Павлентия из задумчивости.
– И чего это ты крадешься?
– Не хочу давить листья и божьих коровок.
– Дак они же уже упали – всё, навсегда. А коровки – умерли.
– А я не хочу, чтоб они падали и умирали! Надо, чтобы листья всегда висели! Я вот даже хотела их скотчем обратно на деревья приклеить…
И еще хочу, чтоб божьи коровки летали! И чтоб были живые! Но им-то скотчем не поможешь…
Павлентий наморщил лоб, подумал, посмотрел в страдающие Стасины глаза, еще подумал и сказал:
– У меня тоже есть одна мысль…
– Какая?
– Я могу сделать вечный двигатель.
– Ты? Как?
Павлентий посмотрел на недорисованный охладитель.
– Как-как…Коллайдером. Вот я его щас дочертю и можно будет строить.
Стася воспряла духом.
– Если ты построишь свой коллайдер, то мы сделаем так, что листья не будут умирать и падать! И божьи коровки тоже! Да и люди будут жить всегда. Все-превсе! И мама и бабушка! И никогда не умрут! – горячилась Стася. Ей хотелось, чтоб Павлентий прекратил на неё пялиться, а уже занялся делом.
Она побежала под деревья и бросилась собирать листья. Стася выбирала самые красивые, яркие, ровненькие. Ей очень хотелось их оживить. Потом Стася терпеливо собрала божьих коровок и сложила их в кучку на корабле.
Павлентий сложил, согласно чертежу, палочки, старый кругляш от циркулярной пилы, пару гвоздей, пружину от раскладушки, вилку и шарик от игрушечного бильярда. Теперь он опутывал всю хрупкую конструкцию паутиной тонкой проволоки из проводов и пристраивал сверху линзу от дедушкиных очков.
– Клади листья в эту сетку, – приказал Павлентий, – Сейчас будем экспериментировать!
Стася не дыша положила первый, жёлтый разлапистый с зелёными прожилками в сетку из проволоки.
Павлентий направил рыжий осенний луч в отверстие диска пилы, поймал его линзой, направил на палочки и пружинки. Пружинка щелкнула, вилка поддала шарик, шарик завертелся в сетке над листом. Быстрее-быстрее, пока не превратился в одно расплывчатое серебряное кольцо. Кольцо слегка задымилось.
– Охладитель… – пробормотал Павлентий.
Жёлтый, разлапистый, с зелёными прожилками затрясся. Бодрая травяная зелень растекалась по листу всё шире. Миг – и в сетке лежит сочно-зелёный летний кленовый лист. Даже в сердцевинке подрагивает росинка.
– Здравствуйте… – вдруг сказал кто-то.
– Здравствуйте, – хором прошептали Стася и Павлентий, недоумённо глядя на листок.
– Кто это сказал? – спросила Стася.
– Я – лист. Пятьсот шестнадцатый с третьей нижней ветки Мне снился чудный сон о весне. Ручьях, журчащих между зелёных холмов. О маленьких домиках в долине…. Зачем вы меня разбудили?
– Как же так? – сказал Павлентий, – Мы же хотели как лучше! Хотели, чтоб ты…вы…ожили, стали снова молодым, никогда не состарились и не умерли! Вечный двигатель мы хотели!
– Коллайдер придумали! – вклинилась Стася.
– Зря… Нельзя …– прошелестело в ответ, – Цикл должен завершиться. Вечный двигатель запущен. За полётом придет покой и сон. А за ним в свой черёд снова настанет рассвет, зрелость и вновь – полёт. Отпустите меня…
Стася бережно вытащила лист из коллайдера, положила на кораблик. Лист тут же начал сморщиваться и желтеть, пока не превратился в сухой лоскуточек, какие встречаются в лесу в октябре под каждым клёном.