Тимур качает головой.
— Деньги – всего лишь бумажки, Крутова, — намеренно выделяет фамилию, которая теперь и ее тоже. Русалка вздрагивает и вдруг выпрямляется, словно до нее только сейчас доходит смысл всего, что между ними происходит. — Надо будет, еще заработаю. Не в них ведь дело, а в том, что ты сделала. Ты предала меня, Стася. И я хочу знать, зачем?
— Я… — резко встает, дергает молнию на боку. — Дурацкое платье, — жалуется, всхлипнув. И платье пытается снять, но у нее не получается: молния не поддается, пальцы дрожат.
Тимур в два шага оказывается рядом. Рывком сдирает кусок ткани, не расстегивая, швыряет на пол. Русалка порывисто обнимает Тимура и утыкается носом в его грудь.
— Я не хотела…Я не думала…я…И Кирилл сказал…
Тимур напрягается, отстраняет от себя Русалку, смотрит в ее покрасневшие глаза.
— Что сказал Кирилл?
— Сказал, что я могу помочь, — вздыхает. — Тебе помочь. А мне просто нужно было увидеть Гурина. Просто…
Она не договаривает, потому что Тимур понимает сам. Русалка шла к Гурину, чтобы убить. Поэтому взяла пистолет. Ей не нужны были документы, только оружие. А Кирилл просто использовал ее, чтобы вычислить «крысу». Сыграл Русалкой в темную, его, Тимура, женой, рискнул. Сукин сын.
— Я виновата, прости, – шмыгает носом жена, выдергивая из непростых мыслей.
— Ох, Русалка, — а у самого внутри все дрожит от колючей ярости и противного страха. Ему даже представлять не нужно, что было бы – выстрели она в собственного отца. Он точно знает – сдох бы вместе с Гуриным, но ни за что не позволил бы ей сесть в тюрьму. Выдыхает с шумом. Она не собиралась его предавать. С одним разобрались. Что дальше? Прикрывает глаза, переводит дыхание.
— Тим… — зовет она тихо.
— Что с платьем, Русалка?
Она не хочет говорить. Тимур чувствует, как напрягается спина, как Русалка разворачивает плечи и как каждая клеточка ее красивого тела просто вопит, что она соврет.
— Даже не думай мне лгать, Стася. Выпорю.
И чтобы показать, что не бросает слов на ветер, до боли сжал ее попку. Она тихо ойкает и заливается румянцем. А по коже мурашки табуном. Тимур улыбается, пропускает между пальцами прядь ее волос, вдыхает аромат и морщится.
— Да пристал там один мажор, — кривится, как будто ящик лимонов съела. — Потанцевать пригласил, пока я ждала там…Потанцевали…а он большего захотел…подстерег меня у выхода и…ничего не было, Тим…
Она еще что-то говорит, но Тимур уже не слушает. Запах не дает покоя. Чужой. Мужской.
— Твою мать, – сквозь зубы, заглянув в ее янтарные глаза.
И видит в них только слезы.
— А платье я сама порвала. Случайно. И чулки. Дорогие, а качество фигня полная. Слышишь, Тим? Прости…
«Ничего не было», — повторяет он мысленно. Еще один пункт разрешили. Остается еще парочка, но сейчас…
— Ох, Русалка… — подхватывает на руки и перекидывает через плечо.
Ему чертовски не нравится, как она пахнет. Чужим мужчиной. И с этим надо срочно что-то делать. Все остальное перетерпит как минимум до утра.
Русалка взвизгивает. Изворачивается, молотит руками по его спине.
Откуда только силы нашлись?
Тимур приносит ее в ванную.
Открывает воду на всю и буквально заталкивает Русалку в кабинку. Сам влезает следом, отрезая ей пути к отступлению.
— Чокнутый, — отфыркивается Русалка. — Я знала, что ты…
— Ты меня еще не знаешь, — перебивает Тимур, вспенив на мочалке мыло. — Я злой и страшный серый волк, — а у самого смех рвется из груди пополам с невообразимым облегчением.
— Ты собираешься меня мыть?
Русалка даже перестает отфыркиваться и уклоняться от тугих струй.
Но вместо ответа Тимур принимается намыливать Русалку.
Нежно мочалкой по пульсирующей венке, щекочет камушки позвонков и в маленькие ямочки на пояснице «заглядывает», пальцами касаясь каждого шрама.
А хочется губами. Чтобы забрать ее фантомную боль, слизать эти чертовы отметины с ее нежной кожи.
Но вместо губ мочалкой оглаживает попку, ныряя в развилку между упругих полушарий и чуть ниже, между влажных складочек и обратно, вверх, к высокой шее, ощущая сбившийся пульс. Чтобы спустя удар сердца повторить свое путешествие, кончиками пальцев ловя ее разгорающееся наслаждение.
И Русалка выгибается навстречу его ласке, подставляя свое тело его рукам. И тихо постанывает, почти мурчит от удовольствия.
И Тимуру это нравится настолько, что он готов проделывать это со Стасей, пока вода в душе не закончится или пока она не устанет.