Я хихикала, догадываясь, что скажет дальше шноркель, и не ошиблась. Он попросил меня наклониться к нему, я так и сделала. И тогда сердобольный портной сказал: «Дам вам совет. Если ваш суженый такой уж раздражительный, не доводите до горячего. Даже лютый зверь укрощается лаской».
Я выпрямилась и поблагодарила шноркеля. Зачем разочаровывать этого смешного портного? Пусть старается, думая, что я для своей свадьбы шью наряд. И Смеян был бы очень подходящим суженым, жаль, что тому никогда не бывать. Я подошла к гвардейцу и увидела, что он сладко дремлет, развалившись на низком пуфике. Тронула его за плечо. И он встревожено вскинулся, не сразу поняв, где находится.
– Господин портной обещал сшить платье к утру. Завтра в десять часов мы можем забрать наряд.
Смеян устало поднялся и с неудовольствием посмотрел на портного.
– Не вздумайте украсть хотя бы кусок ткани. Платье должно быть пышным, нарядным, всё, как полагается для свадьбы.
– Эх, уважаемый господин-не-знаю вашего имени, – укоризненно покачал головой шноркель и вильнул розоватым хвостом, – вы можете спросить за мою честность у любого жителя Челноков. «Модный дом Фрунтеля» – это звучит гордо!
Я на прощанье улыбнулась шноркелю и мы со Смеяном вышли на темную улицу.
– Какие крупные звёзды, – шепнула я, задрав голову.
– Одними нарядами и созерцанием звёзд сыт не будешь, – буркнул Смеян, и мы направились обратно, в центр города, поискать гостиницу с ужином. Довольно быстро Смеян указал рукой на уютное строение, по виду тоже принадлежащее шноркелям: остроконечная крыша, балкончики и цветники на подоконниках обоих этажей. Смеян помог мне спешиться, привязал лошадей и сунул монету подбежавшему юному шноркелю.
– Накорми лошадей и хорошенько их вычисти, завтра с утра мы уже покинем город.
Шноркель вильнул хвостом в знак почтения, и мы вошли внутрь гостиницы.
Мои глаза слипались от дремоты, даже голод отступил. Я не заметила, как Смеян распорядился поселить нас в комнатах по соседству и заказал ужин. Старушка-шноркель со свечой поднялась с нами на второй этаж. Я слышала приглушённые голоса, звучащую лютню и пение звонкого голоса: «Станет мой дракон на крыло, до чего же мне повезло…». Зал, где ужинали проезжие, был в другом крыле домика.
«Как удобно, – подумала я, – одни не мешают другим. И все довольны».
– Иди к себе, жди ужина, – сказал Смеян и, не попрощавшись, указал мне на соседнюю дверь, а сам вошёл к себе.
Я пожала плечами. В конце концов, я и сама была не готова к любезностям, радовало то, что Смеян не взял одну комнату на двоих, и не предложил мне спать на коврике у двери.
Комнатка оказалась уютной, но бедной. Узкая кровать с тюфяком, набитым сеном, серая застиранная простыня, тощая подушка и клетчатый плед. Радовало, что клопов тут не водилось, я бы их сразу почувствовала. У окошка стоял кувшин с водой и таз для умывания, лежал брусок тёмного мыла. Старушка принесла длинное полотенце. Хоть и заштопанное, но чистое.
Почти сразу вошёл юный шноркель, который управлялся с нашими лошадьми. Он принёс поднос со снедью, поставил его на пол, поклонился и удалился прочь.
Я увидела, что двери тут не запираются, даже задвижки никакой не было. Это мне не понравилось, и я придвинула к двери тяжёлый стул, стоявший у окна. Посторонний не сможет войти без шума. После этого я разделась и помылась. Вода из кувшина была прохладной, а мыло вонючим, наверное, в него добавляли белоголовник. Но я почувствовала такое восхитительное облегчение, что была готова любить весь мир снова. Ну, за исключением разбойника Жирко и того негодяя, что скрылся с места преступления.
От воспоминаний прошедшего дня мне хотелось отгородиться, и потому я принялась за ужин. Свежая краюшка серого хлеба с пористым мякишем пахла тмином, сваренные вкрутую яйца и кусок холодной индюшатины показались мне эльфийским лембасом. Я насытилась и чувствовала необыкновенную бодрость. Мне даже захотелось пойти в комнату к Смеяну и задать ему несколько вопросов. Почему он едет со мной на свадьбу сестры? Как он догадался, что Жирко устроил нам засаду? И что это за гвардеец такой вообще, если он не на службе, а шатается по всему королевству? Но я вовремя поняла, что ночной визит к мужчине будет воспринят не так, как того бы мне хотелось, и потому вопросы можно было отложить до утра. Я посмотрела на грязное платье и рубашку. Ах, как не хотелось мне их надевать снова… Я повесила их на спинку стула и легла в кровать. Не помню, как провалилась в сон, а проснулась от ощущения, что на меня кто-то пристально смотрит.