Он приводит Калеба в столовую Хоторн-Хилл на ужин каждый вечер, и всем нравится, что рядом есть ребенок. Все хотят посидеть с ними, и, полагаю, это к лучшему, что я каждый раз заканчиваю свой ужин за другим столиком, с Морган. Появление привязанности к Калебу не закончится для меня ничем хорошим, так же, как и привязанность к Дэниелу.
Я замечаю, что уже становлюсь ворчливой из-за того, что скучаю по Дэниелу, когда направляюсь в кабинет доктора Хитон на встречу. Сегодня она одета в серые брюки, белую блузку и темные туфли, ее волосы собраны сзади в обычный пучок.
— Здравствуй, Элисон, — говорит она, не вставая из-за стола. — Входи и присаживайся.
Я сажусь на ее диван, сразу переводя взгляд на окно в поисках птиц, на которых я могла бы сфокусироваться, когда ее допрос начнется. Хитон начинает писать что-то у себя за столом, и я нахожу восемь птиц к тому моменту, как она встает и подходит ко мне.
— Есть что-нибудь особенное, о чем бы ты хотела поговорить со мной на этой неделе? — спрашивает Хитон, глядя на меня, когда садится напротив.
Я удерживаю ее взгляд несколько секунд, пока она не начинает говорить снова:
— Твоя тетя Мегги звонила вчера, чтобы спросить о твоем состоянии. Ей на самом деле приятно слышать, что тебе стало лучше, и она просит, чтобы ты приехала к ней на Манхеттен погостить.
Уверена, моя тетя Мегги звонила только для того, чтобы облегчить свою совесть. С тех пор как умерла мама, она старалась проверять нас регулярными звонками, но она больше занята своей собственной жизнью. Мы никогда не были близки.
— Ты происходишь из состоятельной семьи, — продолжает доктор Хитон, при этом ее брови хмурятся. — Не хочешь вернуть свою жизнь назад? Ты же можешь путешествовать. Жить там, где захочется. Определенно, ты не настроена оставаться взаперти в клинике для душевнобольных.
Я поворачиваюсь к окну и нахожу серую птицу с широко расправленными в полете крыльями. Вот где мне хочется быть прямо сейчас — снаружи. Необязательно свободной от Хоторн-Хилл, но свободной от этого кабинета. Свободной от журчащего фонтана и тикающих настенных часов.
— Давай же, Элисон, — теперь она использует свой дружелюбный тон. — Мы обе знаем, что ты не принадлежишь этому месту. Ты не более душевнобольная, чем я.
У нее целый арсенал тактических приемов, который кажется бесконечным. Когда один не срабатывает, Хитон вытаскивает другой. Я пристально смотрю на птицу, настроенная просидеть здесь положенный час, не показывая никакой реакции. Так я достаю ее, чем и наслаждаюсь.
— Ты не хочешь помогать полиции найти убийцу Авы. Ты не хочешь своей собственной свободы. Но должно быть что-то, чего ты хочешь. Так, что это? Скажи, напиши... Можешь пальцем в воздухе написать, если тебе так нравится. Просто дай мне что-то, с чем можно работать.
Я тихо вздыхаю и откидываюсь спиной на диван, взбивая подушку с края. Она на самом деле ненавидит, когда я веду себя так, будто ее здесь нет.
Доктор Хитон наклоняется вперед в кресле.
— Почему бы нам тогда не начать отсюда?.. Где книга, Элисон?
Мороз бежит вниз по коже вдоль моего позвоночника, когда я встречаю ее взгляд. Что, черт побери, она сейчас сказала?
Уголки ее губ изгибаются в легкой улыбке.
— Теперь я захватила твое внимание, да? Где она?
Мне приходится заставлять воздух входить в мои легкие и выходить обратно. Водоворот эмоций захлестывает меня, и он слишком запутанный, чтобы даже разобраться в нем.
Как она узнала об этом? Это невозможно. Полиция ничего не знает об убийстве, и я никогда не произносила и слова о той ночи. Это книга — кусочек моей старой жизни — той, которую я больше не могу выносить, даже просто думая о ней.
— Возможно, ты хочешь выбраться отсюда, но ты боишься, — говорит доктор Хитон, ее тон спокойный и собранный. — Так позволь мне помочь. Расскажи мне, где она.
Я тяжело сглатываю, моя голова кружится, несмотря на то, что я сижу. Понимание ударяет в меня словно кулак, приближение которого я никогда бы не смогла предвидеть.
Если подумать, что доктор Хитон никак не могла узнать о книге, а я сижу с ней здесь и прямо сейчас узнаю, что она о ней знает, значит, это действительно происходит? Или я, как и Леонард, заперта в реальности, которую могу видеть только я?
Я начинаю тяжело дышать, и у меня в груди все сжимается, когда комната начинает кружиться быстрее. Святое дерьмо. Все это время я говорила себе, что не принадлежу этому месту, но что, если это не так? Что если той ночью я полностью потеряла связь с реальностью?
Доктор Хитон говорит что-то, но я не могу ее слышать. У меня в ушах свистит, когда я встаю с дивана и иду в направлении двери, вытянув руки перед собой на случай, если я упаду.
Санитарка в коридоре спешит ко мне, когда я выхожу из комнаты.
— Элисон, что такое? Ты в порядке?
Я поворачиваюсь к ней, мое зрение размыто слезами.
— Хочешь отправиться в свою комнату?
Когда я не отвечаю, она берет меня под локоть и уводит. Доктор Хитон выходит из своего кабинета и обменивается несколькими словами с санитаркой, но я не слышу их. Прямо сейчас я ничего не могу осмыслить.
Я хочу Дэниела. Я хочу его руки вокруг себя, и мне плевать, кто нас увидит.
Но... постойте. Знает ли он, что у меня бред? Он должен знать — он же доктор, в конце концов. Внезапно, меня наполняет стыд. Кто знает, может я придумала и его притяжение ко мне.
Беспомощность окружает меня. Большая часть меня хочет оказаться рядом с Дэниелом, несмотря ни на что. Пусть он только мой доктор, но также Дэниел — мое успокоение. Он единственный человек, которому я полностью доверяю.
Я оглядываюсь в поисках его, пока санитарка ведет меня в мою палату. Мое сердце падает, когда я вспоминаю, что у него сейчас неделя выходных, потому что его сын здесь. Если я попрошу доктора, я получу доктора Тиллмана. «Этого не случится», — говорю я себе.
Мы проходим мимо Морган, и она ярко мне улыбается.
— Эй, хочешь... — Морган прекращает говорить, когда замечает мои глаза. — Что случилось?
— Думаю, ей нужен отдых, — говорит санитарка, похлопывая меня по плечу. — Дай ей несколько часов, чтобы побыть одной.
Морган кивает, и я прохожу в свою комнату, где ложусь на кровать, слишком опустошённая, чтобы позаботиться о том, что моя обувь все еще на мне. Санитарка накрывает меня одеялом и задергивает занавески.
Я не могу уснуть. Я просто пялюсь на стены и подвожу итоги, пытаясь разобраться, что реально, а что нет. Полагаю, что первый шаг — это рассмотреть то, что реально для меня. А затем, как и с Леонардом, мне, возможно, понадобится тот, кто расскажет мне суровые истины.
Глава 16
Дэниел
Наблюдая за тем, как Калеб уходит в аэропорт со своей мамой, я чувствую пустоту в глубине души. Наша совместная неделя прошла замечательно, но закончилась слишком быстро.
Он поворачивается, когда отходит примерно на десять футов, и бежит обратно ко мне, чтобы обнять в последний раз. Все, что я могу, не разбиться на части, когда Калеб сжимает меня своими маленькими ручками.
— Люблю тебя, пап, — говорит он, улыбаясь своими редкими зубами.
— Тоже люблю тебя. Увидимся в сентябре.
Он кивает и возвращается обратно к Джули, которая встречает мой взгляд благодарной улыбкой. Я машу рукой и наблюдаю, как они уходят до тех пор, пока Калеб не скрывается из моего поля зрения, а затем возвращаюсь назад к стойке авиакомпании, чтобы зарегистрироваться на свой обратный рейс в Монтану.
Авиакомпания позволила бы ему лететь одному, но мне было бы не комфортно от этого, так же как и Джули, так что я прилетал в Лос-Анджелес, чтобы забрать его, а теперь еще раз оказался здесь, чтобы передать его матери, после нашего проведенного вместе времени. То, что он навещает меня в Хоторн-Хилл, значит намного больше, чем я могу уместить в словах. Ему довелось увидеть, что я делаю, где живу и как мне нравится исследовать леса, которые я полюбил.