Я присаживаюсь на свое обычное место на ее кожаном диванчике, журчание ее бамбукового фонтана уже начинает действовать мне на нервы. У ручья, который мы пересекаем в лесу во время наших походов, успокаивающий, мелодичный звук. Фонтан, предположительно, должен подражать ему, но этот — просто подделка. Я предпочитаю настоящий.
— Так, что, — начинает доктор Хитон, закрывая дверь кабинета, — есть что-нибудь, о чем бы ты хотела поговорить?
Я отрицательно качаю головой, и она присаживается в свое кресло напротив дивана, скрещивая ноги.
— Элисон, я говорила с детективом из чикагского отделения полиции этим утром. Прошло девяносто дней с момента убийства Авы, и у них до сих пор нет никаких зацепок. По их правилам на данный момент дело переходит в отдел «Холодных дел», пока не появятся новые улики.
Я кладу «Властелин колец» на диван рядом с собой и опускаю ладонь на обложку, пока Хитон продолжает говорить, стараясь сохранять нейтральное выражение лица, пока...
— Я немного покопалась в твоем прошлом и еще поговорила с детективом, чтобы понять, возможно, я что-то упустила. Однако я не могу игнорировать факты. А факт состоит в том, что если ты и не можешь пока говорить физически, ты все еще можешь писать, — она подается вперед в своем кресле, ее взгляд сосредотачивается на мне. — И все-таки, ты выбираешь ничего не рассказывать по поводу той ночи. Ты — единственная свидетельница. Единственная, кто может рассказать полиции, как выглядит убийца.
Я поворачиваюсь лицом к окну в поисках птиц, за которыми мне нравится наблюдать во время этих занятий. Если сконцентрироваться на чем-то другом, я смогу выключить звук голоса доктора Хитон.
Вдруг она откидывается назад на спинку кресла, и ее до этого скрещенные на груди руки чопорно располагаются на подлокотниках.
— Ава ведь всегда была более популярной. Она была не только чирлидером, но и также несравненным участником дискуссионного клуба в старшей школе. Ты же всегда оставалась в стороне. Ваш отец умер, когда вам было три года, поэтому вас растила мать-одиночка, чья модная линия одежды стала популярной и принесла миллионы. Обе вы в колледже изучали предпринимательство, но после выпуска ты стала инструктором по йоге, а Ава запустила линию сумочек и сделала карьеру в качестве очень успешного модного дизайнера. Ты была одинокой, а она — помолвлена с Дексом Колдвеллом, миллионером, имеющим свой бизнес.
Наконец-то в поле моего зрения появляется птичка. Она раскрывает крылья, словно спаситель, бросающийся на мою защиту от последней попытки доктора Хитон заставить меня заговорить.
— У нее было все, Элисон, в то время как ты оставалась на обочине жизни. Я могу представить, сколько это породило в тебе зависти. И теперь все это начало приобретать для меня смысл. А именно то, почему ты не хочешь, чтобы полиция раскрыла убийство твоей сестры. Думаю, я точно знаю, кто его совершил.
Мне становится трудно дышать, я сжимаю корешок книги, желая сейчас оказаться где угодно, но только не здесь. Наконец-то я нахожу некоторую эмоциональную отстраненность в себе и погружаюсь обратно, прямо в темноту, из которой, думаю, никогда не смогу сбежать.
— Возможно, просто дело приняло плохой оборот, — продолжает она. — Может, ты просто хотела ее напугать. А, может быть, это было ограбление, которое пошло не так. Или, наоборот, оно прошло точно так, как ты и планировала. Я не вижу здесь ничего другого, Элисон. Ты знаешь детали той ночи, которые могли бы привести к раскрытию преступления, и ты не желаешь ими делиться. Ты не хочешь, чтобы это дело было раскрыто. Все, что тебя волнует...
Ее слова цепляются мне за шею, отчего мне становится невозможно дышать. Я резко встаю, хватаю фигурку в виде слезы с ее столика и бросаю о стену. Она разбивается, и осколки разлетаются по полу.
Моя грудь тяжело вздымается и опускается, и я зажмуриваю глаза. Доктор Хитон, должно быть, нажала кнопку, которую я не могу видеть, потому что охранник внезапно влетает в кабинет и смотрит на меня.
— На пол! — кричит он, потянувшись за чем-то, находящимся на его талии.
Я просто опустошенно смотрю на него в ответ. Это Джефф, и он знает, кто я. Он знает, что я не вооружена. Но по тому, как он движется ко мне, сузив глаза, я понимаю, что, вероятно, считаюсь сейчас непредсказуемой и выведенной из равновесия, прямо как многие пациенты, находящиеся здесь.
Я ложусь на живот и слышу еще больше шагов, входящих в комнату. Тут же игла прокалывает мою кожу, и я зажмуриваю глаза, пока мои слезы капают на пол кабинета доктора Хитон.