— Не прикидывайся дурачком со мной. Ты знаешь, о чем я говорю. Она, черт побери, думает то же самое, — он жестом указывает на меня.
— На самом деле, я не понимаю, — говорит Дэниел. — Можешь рассказать мне?
— ДФК [20]. Ты думаешь, что я все это спланировал? — говорит Леонард, сузив глаза.
— Я так не думаю, — говорит Дэниел спокойным тоном. — Так же, как и Элисон.
— Это правда? — спрашивает Леонард, снова поворачиваясь ко мне.
Я киваю, но он просто трясет головой.
— Это все куча дерьма здесь, — взволнованно произносит он. — Думаешь, я засну, чтобы ты смог связать меня и оттащить в тюрьму, и никто никогда об этом не узнает. Однако я не буду спать.
— Леонард, мы можем сесть и поговорить? — спрашивает Дэниел.
Леонард настороженно смотрит на него. Я выскальзываю из комнаты, чтобы Дэниел мог поговорить с ним наедине. Я сочувствую Леонарду, потому что могу с уверенностью сказать, он по-настоящему верит в то, о чем говорит. Это, должно быть, страшно — верить во что-то подобное в действительности.
Чем больше я вижу, что Дэниел делает здесь, тем больше растет мое восхищение им. Сегодня у него выходной. Он мог бы позволить доктору Тиллману или той медсестре уладить все с Леонардом, но Дэниел захотел сделать это сам. Его сопереживание — одна из причин, почему я чувствую себя влюбленной в него.
Между нами нет надежды на настоящие отношения, но это не меняет того, что я чувствую.
Я принимаю продолжительный горячий душ, и хотя это ощущается хорошо — быть чистой, я также ощущаю чувство сожаления. Я смываю ощущение рук Дэниела на мне. Теперь они будут существовать только в моих снах. И даже тогда, это произойдет, только если мне приснится что-то приятное.
Глава 14
Дэниел
Я привожу Леонарда в свой кабинет и разворачиваю два кресла перед столом так, чтобы они находились лицом друг к другу.
— Я под арестом? — горько спрашивает Леонард. — Из-за этого я здесь?
— Нет. Я просто хочу поговорить с тобой. Все в порядке, проходи и присаживайся.
Он настороженно смотрит на меня, но, наконец, садится. Я сажусь напротив него.
— Леонард, ты находишься в Хоторн-Хилл. Это больница.
— Я знаю это, — выплевывает он. — Это все часть плана, чтобы поймать меня.
— Нет. Ты здесь из-за того, что иногда твой разум заставляет тебя верить в то, что не является реальным. Я — доктор Дельгадо, и я лечу тебя. Ты получаешь антипсихотические препараты — нейролептики, но иногда «неправильные» мысли все равно к тебе возвращаются.
Леонард просто смотрит на меня и молчит.
— И когда это случается, мы говорим об этом. Ты можешь вспомнить, что у нас уже был подобного рода разговор ранее?
— Я не знаю... возможно, — он смотрит в сторону окна.
— Эти мысли, которые у тебя появляются, не твоя вина. Они только кажутся настоящими. И я знаю, что от них ты чувствуешь себя напуганным.
— Ни хрена я не боюсь.
Я заставляю себя не улыбаться.
— Ты знаешь, что я — доктор Дэниел Дельгадо и что мы находимся в Хоторн-Хилл?
— Да, я знаю это.
— Хорошо. Иногда, когда ты сражаешься с этими мыслями, тебе помогают прогулки на лошадях. Хочешь пойти покататься?
Леонард скрещивает руки на груди и тяжело вздыхает.
— Конюшня закрылась на выходные.
— Мы можем сделать исключение для тебя.
И хотя он ничего не отвечает на это, я вижу, что колесики уже закрутились в его голове. Леонард знает, что я говорю ему правду, что означает, что он знает, что у него паранойя. Каждый раз, когда у меня проходит подобный разговор с ним, с его стороны никогда не бывает облегчения. Леонард гордый человек, и осознание, что у него появляются галлюцинации, давит на него.
— Теперь ты в порядке? — спрашиваю я.
Он кивает.
— Не возражаешь, если я отправлюсь покататься с тобой?
— Конечно, нет, док.
— Жди меня на выходе из большой комнаты. Я по дороге захвачу перекусить сэндвич.
Леонард уходит, а я пишу Тиллману, который тут же мне отвечает, что он находится на втором этаже. Пятью минутами позже, Тиллман входит в мой кабинет.
— Привет, — говорит он, падая в кресло.
— Привет. Просто хотел дать тебе знать, что забираю Леонарда покататься на лошадях. У него снова начинается паранойя.
Тиллман тяжело вздыхает.
— Да, Эрик маякнул мне на пейджер прошлым вечером, что Леонард был сильно расстроен. Он угрожал, что выпрыгнет из окна.
— Эрик?
— Из ночной смены санитаров на первом этаже. Ну, знаешь, здоровяк.