«АВА! Ты не говорила, что ему девятнадцать».
«Он уже в колледже. Это довольно горячо».
«А мне позволено пообжиматься с ним?»
— Что смешного? — спрашивает Дэниел с водительского места.
— Просто думаю об Элисон.
Он берет мою руку и легко держит в своей. Это именно то, что мне нужно. Я не хочу делиться воспоминанием, но хорошо быть с ним рядом и знать, что ему не все равно.
Сейчас позднее утро, и мы планируем добраться до Хоторна завтра пораньше. Если я знаю Дэниела, он захочет сделать обход своих пациентов, даже не спавши всю ночь.
— Думаешь, Джоанн Хоторн не будет возражать тому, что я останусь? — спрашиваю. — Это в некотором роде странный переход — сделать пациента... чем бы я не решила заниматься.
— У нас сделка комплектом. И нет, она не возражает. Ей приходится выплачивать высокие зарплаты, чтобы уговорить людей переехать туда, так что если ты получишь лицензию консультанта, она наймет тебя.
Я смеюсь от представленной картины.
— Как только пройду психиатрическую экспертизу. А для пациентов не будет странным, что их консультирует бывший пациент?
— Я так не думаю. Ты — доказательство того, что восстановление возможно. И как я сказал, ты понимаешь их.
Я тихо вздыхаю.
— Не думаю, что буду хорошим консультантом. А если мне придется работать с кем-то вроде доктора Хитон…
— Ее уволили, — говорит Дэниел. — Ее медицинская лицензия приостановлена до завершения расследования.
— Она призналась в том, что сделала?
— Когда полиция допрашивала. Так Джоанн сказала.
Я мотаю головой и смотрю через боковое окно, когда вывеска кладбища появляется в поле зрения.
— Люди подобные ей не должны становиться докторами, — говорю печально. — Зачем ей было делать что-то настолько ужасное? Пытаться сломать меня, когда я все еще горевала?
— Как оказалось, ее сын серьезно залез в игорные долги, и она взяла деньги, чтобы помочь ему. Но это не оправдывает того, что она сделала.
— Нет конечно.
Он подносит мою руку ко рту и целует ее.
— Я буду вести набор нового психиатра. Я удостоверюсь, чтобы нам достался кто-нибудь действительно хороший.
Когда он проезжает через открытые железные кованые ворота у въезда на кладбище, Дэниел смотрит вверх на дубы, которые возвышаются над участком.
— Красивое место, — говорит он. — Этим деревьям должно быть больше сотни лет.
— Это спрятанные сокровища. Мои предки купили несколько участков здесь много лет назад. Сейчас все распроданы.
— Они все еще поблизости? Твои бабушка с дедушкой?
Я трясу головой.
— Осталась только я и тетя Мегги. Нужно позвонить ей, когда вернемся в Хоторн, и все объяснить.
— Что случилось с твоими родителями?
— Папа умер в аварии, когда мы с Элисон были маленькими. А мама умерла от рака яичников три года назад.
— Мне жаль.
Я сжимаю его руку.
— Что на счет твоих родителей?
— У них дом в Испании, там они и живут сейчас. Мне бы хотелось свозить тебя туда в ближайшее время, чтобы познакомить с ними.
Я наполовину улыбаюсь, а на половину съеживаюсь.
У меня нет паспорта Элисон, и я не уверена, что стоит пробовать использовать мой собственный.
— Сэм сказал, что поможет нам все уладить, — он тревожно хмурит брови. — Но тебе следует знать... власти могут захотеть эксгумировать тело Элисон.
В животе все переворачивается от мысли.
— Я очень надеюсь, что они не станут.
— Знаю. Я тоже. Нам просто придется подождать и увидеть.
Я указываю на участок дороги впереди нас.
— Поверни там направо.
Прошло некоторое время, как я была здесь. Это успокаивает, — знание, что можно в любое время, когда захочу, прийти навестить могилы родителей. Просто знание, что у них есть место, которое всегда будет принадлежать им, значит многое, неважно, прихожу я сюда часто или нет.
Гортензии рядом с надгробным камнем моей мамы в полном цвету. Как только Дэниел припарковывает пикап, я выбираюсь и иду к нежным, бледно-розовым цветам.
— Эти ее любимые, — говорю Дэниелу, когда он подходит. — Мы с Элисон посадили их.
Я смотрю на надгробие мамы, а затем на папино, надеясь, что это даст мне силу. Однако, особо не помогает. Во мне все еще полно холодного ужаса, пока я иду к надгробию, следующим за папиным.