— Сядь, парень, что-то тебя качает, — услышал он над собой голос соседа и почувствовал, как его усаживают на лавку. Картина перед глазами стала восстанавливаться.
— Лучше тебе признаться во всем, — продолжал говорить мужик, — а то ведь упекут… а там уж, поверь, не сладко. Да и возраст у тебя такой, не смотри, что накаченный, как пузырь, там не таких лопают! Кукарекать заставят.
Через несколько минут Васин открыл замок решетки и забрал Синицына с собой. Повел наверх в уголовный розыск.
Рокки уже не скакал через ступеньку, а медленно поднимал ноги, шаркая кроссовками по стертому цементу. Что-то он слышал про «кукарекать», но вспомнить не мог — в голове стоял туман. Но ощущалось в памяти нечто мерзкое, гадкое… Обреченно завернул в кабинет Васина.
— Нет-нет, теперь туда! — Виктор развернул Рокки к другой двери.
Зашли в кабинет Алексеева — напротив. Тот недавно вышел с больничного. Лазая по подвалам и общаясь с рецидивистами, подхватил туберкулез. Полгода провалялся на койке в больнице. Теперь нагонял упущенное — занимался написанием документов.
— Разрешите, товарищ полковник? — подобострастно произнес Васин, подмигнув.
Капитан Алексеев снисходительно кивнул. Понял, зачем добавили звездочек. Расправил плечи, посмотрел орлом, изображая из себя ба-а-альшого начальника.
— Это вот Синицын Дмитрий! Я вам докладывал! — встал смирно.
Алексеев хмыкнул: в курсе, в курсе. В ответ на взгляд Рокки поморщился, изобразил: надо бы расстрелять!
Виктор усадил Рокки за маленький столик у окна. Как бы уберечь от гневливого начальства. Дал бумагу и ручку.
— Пиши явку с повинной, если не хочешь в тюрьму! Все пиши, когда, где, сколько, у кого отбирал. Если будут вопросы, спросишь у полковника Алексеева.
— Как начать? — обреченно сдался Рокки, понуро опустил плечи.
— Начальнику уголовного розыска, явка с повинной!
Васин вышел, спустился вниз.
Помощник дежурного, присев на корточках, успокаивал доставленную потеряшку — маленькую девочку в слезах. Гладил по головке, что-то мурлыкал, строил козу:
— У ты какая хорошенькая! Сейчас мамулю твою бестолковую найдем! Пойдете домой, коза, коза, коза…
С заплаканными лучистыми глазами девчушка хихикала и стеснительно отворачивалась, пряча руки за спиной.
Васин вспомнил, что те же пальцы час назад угрожали выдавить Рокки глаза. Усмехнулся — милицейский парадокс!
Повернул направо по коридору, где его ждала женщина с воспитанниками.
— Виктор Иванович, если мы больше не нужны, то пойдем быстрее.
— Что-то случилось? — забеспокоился Васин.
— Ничего! — женщина заботливой наседкой, раскинула руки в стороны. Взмахами ладошек подталкивала ребятишек к выходу. — Я же по специальности тифлопедагог. У нас есть группа слабовидящих детишек. А там воспитатель заболел, надо подменить.
— Спасибо большое, Анна Матвеевна, — поблагодарил Виктор. — И не сомневайтесь, вы сегодня совершили благое дело! И вы и ваши… подопечные.
— Я и не сомневаюсь. В вас не сомневаюсь, — улыбнулась, — надеюсь, мы поставили парня на путь исправления!
Школьники выходили на улицу, оборачивались к Васину, наперебой спрашивали:
— А что он сделал? Что он сделал?
— Отбирал деньги у таких, как вы! Вас-то никто не грабил?
— Нее… — мотали они головами, — пусть попробуют! К интернатским не пристают!
— Спасибо вам, ребята, — улыбнулся Васин, — надеюсь, это будет наш секрет! Да и сами тоже не балуйте!
Он проводил их за двери отделения, а сам вернулся в дежурку. Взял ключи у дежурного и открыл «обезьянник»:
— Спасибо, Саша! Вот, вижу твою реальную работу на благо отечества!
— Ну, вы тоже хороши, — Александр поднялся с лавки, — довели парня! Ему чуть плохо не стало!
— Ничего, в следующий раз подумает, прежде чем в чужой карман лезть! — провожая агента на выход, усмехнулся Васин. Уже на крыльце тихо добавил с намеком: — Не забудь передать жене привет!
— Ладно, — буркнул Князев, понимая, о чем речь, — скажу!
На лавочке перед отделением милиции сидела девушка. Как только Васин собирался вернуться в отдел, она поднялась и быстро приблизилась.
— Извините, пожалуйста… — залепетала, — вы случайно не из уголовного розыска?
Васин остановился. Очередная потерпевшая по его душу?
На вид лет двадцать. Косынка. Остренький носик. Широкий подбородок. Маленький рот. Бледное лицо казалось болезненным. Как заготовка для матрешки перед нанесением краски.