— Так дело не пойдет, малыш, — Серёжа испуганно смотрел на него снизу вверх. Неужели он облажался? Может, зубами задел? Но Урри ничего не пояснил, только вытащил ремень из Сережиных школьных брюк и связал парню запястья за спиной. — Ну, продолжай, чего ты ждёшь? — в губы Серёже ткнулась крупная головка, истекающая солоноватой смазкой. Мик вообще мог гордиться своими размерами по всем параметрам.
Теперь Серёже пришлось тяжко. Делать минет без помощи рук ему не доводилось, он не мог заглотить глубоко, давился, из глаз текли слезы, челюсть занемела, губы тоже почти ничего не чувствовали. А Мик обхватил его голову двумя руками и трахал, не взирая на сопротивление и жалобное мычание Сыроежкина. Долго мучиться Серёже не пришлось — через минуту в горло ему потекло чужое семя, которое он еле успел проглотить, чтобы не подавиться. Урри отстранился, глядя мутными, от ещё не спавшего возбуждения, глазами, и не мог понять, что же с ним происходит.
Мик никогда не испытывал интереса к БДСМ практикам. Стамп, правда, использовал некоторые их элементы при общении со своими любовниками, но Мику, который всегда был с ним снизу, это не нравилось. И верхним быть тоже ни с кем не хотелось. Урри был всегда нежен и обходителен со своими партнёрами и выступал чаще в пассивной роли. Не потому, что всегда хотел, а потому, что ему чаще попадались убежденные активы (невероятно, но факт!) и Мик, будучи универсалом, просто шёл у них на поводу. А вот Серёжа, казалось, обладал какой-то «виктимной магией», умудрившись душку-Мика превратить чуть ли не в монстра.
Урри опустился рядом с мальчиком на колени, опять взял в свои ладони его голову и принялся буквально вылизывать его рот. Серёжа с таким энтузиазмом отвечал на поцелуи, что возбуждение довольно быстро вернулось к Мику. Не развязав его рук, Урри потащил Серёжу на кровать, ткнул его носом в подушки, а сам стал искать в своём рюкзаке смазку и презервативы, попутно скидывая с себя оставшуюся одежду.
— Давно тебя трахали последний раз?
— Два дня назад, — прохрипел Серёжа, когда скользкие пальцы ввинтились ему в задний проход.
— Хм, узкий… — Урри ещё некоторое время продолжал растягивать его под свой размер, а потом сам лег на спину и усадил Серёжу себе на бёдра. — Работай, — последовал приказ, и Серёжа при помощи Мика стал насаживаться ему на член.
Работать в этот день Сыроежкину пришлось действительно много. В Мика словно бес вселился — он несколько часов крутил Серёжу в разных позах. Руки, правда вскоре развязал, но прикасаться к себе запретил, а потом и вовсе перевязал член у основания каким-то шнурком и продолжал пялить не взирая на Серёжины завывания, что ему нужно кончить. А в самом конце бросил его на спину на кровать, вставил два пальца в задницу, нащупав простату, взял член в рот и наконец развязал шнурок. Серёжа почти сразу с плачем и скулежом излился Мику в горло. Первый раз за всё время. Но на большее он и не был способен, вырубившись на несколько минут после оргазма.
Мик тоже в себя приходил. Пытался осмыслить, что же на него сегодня нашло, ни черта не понял и понес затраханного до потери пульса мальчишку в ванную, приводить в порядок. Потом ещё и одеваться ему пришлось помогать, потому что у Серёжи руки дрожали и ноги подкашивались.
Домой его Урри, как и обещал, привез к десяти. Хорошо, родителей дома не было, только мать с дежурства звонила, про ужин напомнила. Есть Серёжа не стал, сразу бухнулся спать. Как был в одежде, только под одеяло забрался.
Только утром, встретив у школы Элека и Макара, Сыроежкин вспомнил, что он вообще-то состоит в отношениях. Очевидно, Урри у него вчера последние мозги вытрахал. Потому что Сережа забыл и про Макара, и про Элека, и про учебу — уроки-то он тоже не сделал. Помнил только про свою многострадальную задницу, в которой теперь, такое чувство, что гулял ветер, и которой предстояло ещё как-то просидеть шесть уроков.
А про Майку ему Кукушкина любезно напомнила. Добрая душа. Пойти, что-ли, об стену убиться?
========== 12. Во власти желания ==========
— Что ты делал с этим Миком Урри? — как только они оказались вдвоём в гараже, Гусев прижал Сыроежкина к стенке и устроил ему допрос.
— С каким Урри, о чем ты, Гусь? — Серёже стало страшно. Получается, Макар видел их вчера. Главное, чтобы он не догадался, чем именно они с Миком занимались, иначе Сыроежкину не поздоровится.
— Не прикидывайся, Сыроега, — Гусев был зол. Он упёрся в стену руками рядом с Серёжиной головой и внимательно следил за выражением его лица. — Видел вас вчера. Как ты уезжал с ним от школы и как он привез тебя вечером.
— Не придумывай! Ничего ты не видел, и вечером тебя не было! — Сыроежкин был в панике, никакой правдоподобной отговорки в голову не приходило, и он тупо от всего отнекивался.
— Я из окна вас видел, идиот! Что ты с ним делал? Ты написал мне и Элу, что у тебя какие-то дела с родственниками, что до вечера занят будешь! Почему ты наврал мне и что, блять, ты делал с этим уёбком?! — Макар был в ярости, а Серёжа вдруг подумал, что Элек тоже знает, хотя виду, что в курсе его приватного общения с Миком, не подал. Почему-то это сейчас беспокоило Сыроежкина сильнее, чем ревность Макара.
— А Элек нас тоже видел? — вместо ответа Серёжа задал волнующий его вопрос.
— Тебя только это волнует, да?! — Гусев со всей силы ударил кулаком стенку рядом с Серёжиными ухом, так что бедный Сыроежкин зажмурился и вжал голову в плечи. — А на мои чувства тебе совсем наплевать? Раздевайся! — крикнул на него Гусь
— Что? З-зачем?.. — не понял Серёжа. В гараж они с Макаром ходили только с одной целью — трахаться. Но о каком сексе может идти речь сейчас? Неужели Гусева возбуждает скандал и ревность?
— Затем! — дальше объяснять Макар не стал, рывками расстегнул Серёжины брюки и дёрнул их вместе с трусами вниз.
Обалдевший от такой бесцеремонности обычно ласкового и нежного любовника Сыроежкин даже не сообразил оказать сопротивление, как его уже поставили раком и развели ягодицы.
— Всё понятно, можешь не отвечать. Вопрос снят, — холодно произнёс Макар. Затем он поднялся, взял свою куртку и просто вышел из гаража, оставив Сыроежкина одного. — Шлюха, — последнее, что услышал Сергей перед тем, как за другом захлопнулась дверь.
Ещё долго перед глазами у Макара стояла картина Серёжиного ануса с припухшими краями и небольшими трещинками — последствиями недавнего бурного секса с нетерпеливым партнёром, обладающим крупным членом. Его любимый трахался с другим. С Урри, на которого ещё недавно был так зол за похищение Электроника. Которого он тоже вроде как любит. Да что ж это за человек такой — Сыроежкин? — задавал себе риторический вопрос Гусев, сидя на скамейке в холодном и безлюдном осеннем парке. Нос заложило. «Простыл, что ли?» — подумал Макар и провел по лицу рукой. Она была мокрая. Он и не заметил, что плачет. Впервые с начальной школы. Макар сидел, закрыв руками лицо, лишь изредка сотрясаясь от беззвучных рыданий. Серёжина измена оказалась слишком болезненна для Гусева. Но пока никто не видит, он может позволить себе не сдерживать чувства. Говорят, помогает…
— Тебе плохо, Макар? Что случилось? Ты плачешь… — с удивлением и обеспокоенностью произнес знакомый голос. Рядом с Гусевым на скамейку опустилось теплое тело, которое поспешило тут же прижаться к нему и обнять за плечи. Трогательная забота, блять! И от кого?!
— Ты-то здесь откуда на мою голову? — обречённо простонал Гусев. Плакать он сразу же перестал — показывать свои слабости на людях нельзя.
— Гуляю. Серёжа занят, а дома скучно. Может, сходим куда-нибудь? Ты немного отвлечешься от своих проблем, и мне не так одиноко будет, — Гусев с сомнением посмотрел на Серёжиного двойника. — Пойдем в кино? Или в игровые автоматы? Ой, там же ещё каток есть! Научишь меня? Я никогда на коньках не стоял, — Электроник действительно на коньках никогда не катался, но имел в своей системе соответствующую прошивку. Впрочем, сами коньки ему не особо были интересны, просто представился подходящий случай сблизиться с Макаром. Упускать его было нельзя.