— Раньше, Эл, раньше. До того как мы… — Серёжа опустил глаза. О том как именно они начали свой роман, вспоминать лишний раз не хотелось.
— Опять врёт, — устало констатировал Гусь. — Он со мной ещё на той неделе трахался. Но это не важно в данном случае. Ты, Эл, меня понял? То, что ты пялишь его во все дырки — это самый настоящий инцест. Можешь погуглить, что это такое, если не знаешь. А заодно о том, хорошо это или плохо. И у профессора своего спроси — он тебе популярно объяснит. Но если, Электроник, ты — не человек, а машина, то тогда вопрос, конечно, снимается. С машиной — это и не секс вовсе. Так, мастурбация, не более того, — по правде говоря, Макару было противно от самого себя — он цинично пытался манипулировать несчастным андроидом, давил на его больное место. Но остановиться не мог — других вариантов разрушить отношения близнецов и попытаться вернуть Сыроегу себе, он не видел. Только использовав фанатичное стремление Электроника стать человеком и его паническую боязнь сделать что-нибудь плохое, недостойное и причинить вред Серёже.
Электроник был в шоке. Даже отпрянул от Сыроежкина, когда тот хотел снова взять его за руку и увести домой. Неужели он опять сделал что-то ужасное? Он на самом деле Серёжин брат? У них общие родители? Инцест — это действительно так страшно? Все эти вопросы полностью загрузили и мозг и процессор андроида, не находя ни одного ответа. Но вслух он спросил совершенно другое:
— Макар, откуда ты узнал про нас?
— Неважно. Просто знаю, — Гусеву очень не хотелось говорить про дневник-мангу в присутствии Серёжи. Незачем. В чём это возможно в данной ситуации, он их чувства пощадит.
— Сергей — это и был тот парень, которому ты не хотел изменять? — а вот при этих словах уже Серёжа недоверчиво уставился на Эла. То, что Эл имел виды на Гуся, тоже совершенно не радовало.
— Да. Мы встречались раньше. Он мне тогда всё заливал, что ты его брат-близнец, поэтому он так тебя любит. А я, дурак, верил. По факту, вы действительно братья, только вот любит он тебя совсем не так, как родственникам полагается. Что, впрочем, совсем не мешало Серёже до недавнего времени регулярно подставлять мне зад. Так что на счёт Серёгиных моральных норм и принципов делай выводы сам, — Макар некоторое время помолчал, «насладился» пронизанным ненавистью Серёжиным взглядом и печально продолжил. — Ну, вот такой он человек… Поэтому на его здравый смысл я и не рассчитываю, — вздохнул Макар. А потом как-то совсем обреченно добавил. — Я всё ещё люблю его, если тебе это интересно.
— Эл, пошли, ну его! — Серёжа опять предпринял попытку увести близнеца, отвечать на выпады этого ревнивца смысла он не видел.
— Нет, Серёжа, — Эл опять отстранился, — иди один. Мне… надо разобраться во всём. Самому. Я позвоню тебе, — и после этих слов подхватил свой рюкзак и быстро пошёл к выходу.
— Ну, Гусь! — Сыроежкин опять попытался испепелить Макара взглядом. — Если он бросит меня, я тебе этого не прощу! И с тобой я не буду! В любом случае! — а потом уже холодно, и это было гораздо больнее, добавил: — Сука ты, Макар, — и тоже ушёл.
Макар остался стоять на месте. Что ж, всё идёт по плану. А Серёга? Ну, что Серёга… подуется и отойдет. Такое не раз было. Надо просто подождать. Уж что-что, а ждать и терпеть Макар умел. Он махнул рукой ожидавшему его в другом конце вестибюля Вовке, и они пошли в сторону дома, по дороге сделав крюк в парк — Макару надо было развеяться и привести нервы в порядок.
***
Придя домой, Электроник первым делом полез в интернет, изучать вопрос инцеста в подробностях. Раньше-то он таким вещами не интересовался, знал что это плохо, да и всё. Собственно, он и сам инцест представлял исключительно в гетеросексуальном контексте и пагубность этого явления виделась ему в основном перспективой вырождения последующих поколений.
Всё оказалось куда интереснее. Горизонтальные гомосексуальные кровосмесительные связи тоже относились к этому однозначно порицаемому практически во всех культурах явлению. Сам по себе инцест в большинстве стран не преследовался по закону, но общественное мнение и абсолютно все эксперты — от религиозных деятелей до светских психологов-материалистов в один голос утверждали о неоспоримом душевном вреде, который наносился всем участникам такого непотребства. Даже примеры приводили. Их Элек прочитал много, понял мало, но вывод сделал однозначный — кровосмешение есть зло, даже если речь идёт о достаточно самостоятельных людях, принадлежащих к одному поколению и не собирающихся обзаводиться общим потомством. Как они с Серёжей.
Осталась одна надежда. На то, что с Серёжей технически они всё же не братья. Однако, этот тонкий момент мог прояснить только создатель Электроника — профессор Громов.
***
Элек с трудом дождался вечера, когда с работы приходит Виктор Иванович с Машей. Сразу обратиться к нему с волнующим вопросом не получилось — учёная чета пришла возбуждённая и радостная и с порога поспешила поделиться со своим чадом хорошей новостью.
А дело было вот в чём. Их НИИ вписался в какой-то совместный проект с Европейской молекулярно-биологической лабораторией. Виктор Иванович и Мария Петровна в составе группы сотрудников института командировались по такому случаю в славный город Гейдельберг, что находится в земле Баден-Вюртемберг, Германия, работать по контракту сроком на год. А это не просто интересная работа, но и, на минуточку, совсем другие деньги.
Профессор естественно хотел взять Элека с собой. Однако, зная его непростой характер и тягу к самостоятельности, предоставил мальчику выбор — лететь с ними и наслаждаться всеми возможностями проживания и обучения в Германии, или остаться здесь одному и вкусить все трудности жизни взрослого человека.
— Я останусь. Я хочу доучиться здесь, в этой школе. И потом, у меня тут друзья, Серёжа…
— Что ж, я тебя понимаю, мой мальчик, но ты всё же подумай, не торопись. Я в любом случае подготовлю все документы, чтобы ты мог лететь с нами. Не захочешь — останешься. Деньги мы тебе будем переводить, так что об этом тоже не беспокойся. Время всё спокойно обдумать есть, целых три недели.
— Профессор, — стоило Элеку перейти к главному, он разволновался так, что ладони вспотели и во рту пересохло (и какой он после этого робот?), — я на счёт Серёжи хотел спросить, — Эл с трудом сглотнул и вытер руки о джинсы. — Кто он для меня? С технической точки зрения?
— Хм, — профессор задумался, какая формулировка будет более точной. — Донор стволовых клеток. Понимаешь, Элек, твоё тело — точная копия Серёжиного. Ты его клон. Брат-близнец, если хочешь… А почему ты вдруг заинтересовался?
— Брат-близнец? Я — его брат-близнец? Это точно? — сердце билось где-то в горле, на лбу выступила испарина, и Элек почувствовал, что ещё немного, и он будет на собственном опыте знать, что такое паническая атака, о которых он когда-то читал.
— Нет, юридически, конечно, это не так. По закону вы чужие друг другу люди. Но если мы говорим о биологической составляющей, то генетически ты произошел от Надежды и Павла Сыроежкиных. Элек! Элек! Что с тобой?! Маша, воды! — профессор в ужасе тряс Электроника, проверял его пульс и зрачки, хлопал по щекам, прыскал холодной водой, за которой уже сбегала Маша. По всему было похоже, что андроид свалился в обморок. Или завис. Или и то, и другое сразу.
Наконец, Элек открыл глаза и сразу же встал с пола, на который перед этим успел эпично грохнуться, до чёртиков напугав Громова с Машей.
— Извините, можно я пойду к себе? — Электроник уже полностью пришел в норму, хотя и выглядел подавленным.
— Элек, но почему ты так переживаешь из-за этого? — профессор был всё ещё очень обеспокоен состоянием своего детища и совершенно не понимал причин, его вызвавших.