Только перемены в жизни Серёжи Сыроежкина на этом не закончились.
========== 17. Sergey and the Machine ==========
На этот раз (кто бы мог подумать?) номер откололи Серёжины родители. У обоих был выходной, Серёжа тоже отсыпался после работы. Тихое такое семейное утро. И вдруг крик:
— Два года! Ты мне два года голову морочил! Я, дура, тебе верность хранила, когда уже давно могла свою жизнь устроить с любимым человеком! Эгоист ты, Паша, и всегда им был! — Серёжа спросонья даже не сразу понял, что это не очередной кошмар ему снится — обычно спокойная Серёжина мама сорвалась на крик. Но куда больше Сыроежкина удивили сами её слова.
— Какой ещё любимый человек, о чём ты, Надя? — а это уже папа перестал понимать, что происходит.
— Нормальный, Паша, нормальный. Тот, который не заводит на стороне вторую жену и детей, — «о как!» — приготовился внимательно подслушивать семейные тёрки Серёжа.
В процессе скандала Сыроежкин понял, что папа-дальнобойщик в своих регулярных рейсах по Северо-Западу нашей Родины часто останавливался в Питере, да так, что обзавелся там постоянной женщиной. И дама эта так его возлюбила, что год назад родила ему ребенка. И поставила вопрос ребром — либо Паша перебирается к ней и воспитывает малыша, либо она его больше и знать не хочет, но подаёт на алименты. И Павел Антонович, поразмыслив, пришёл к выводу, что годовалому младенцу отец нужен гораздо больше, чем семнадцатилетнему парню. О чём только что и сообщил своей действующей супруге.
Надя, как положено обманутой жене, устроила скандал. К счастью, без слёз и битья посуды, но зато с классическим «я отдала тебе лучше годы». Лучших годов оказалось, правда, всего два — именно столько длится её платонический роман с заведующим первой неврологией их больницы.
Самое интересное, однако, было в другом. Мамин ухажёр только что получил хорошее место в одной из частных столичных клиник, успел уже перебрался в Москву и сделал мадам Сыроежкиной предложение руки, сердца и должности старшей медсестры. Последнее — пока вакансия не закрылась. Надежда всё страдала и мучилась совестью — рушить собственную семью дело нешуточное. А оказалось — зря! Муженёк-то её давно налево ходит!..
Дальше события развивались стремительно — родители помирились, счастливые и довольные сбегали в суд подать заявление о разводе, и папа буквально в пару дней собрался и помахал своей почти бывшей супруге и Серёже ручкой и отправился в Питер нянчить его годовалого брательника. А мама предложила Серёже ехать с ней в Москву.
Переезжать куда-либо, где нет Мика и его бара, Серёжа категорически не хотел, а жить с чужим мужиком — и подавно. В итоге, начало августа Сыроежкин встретил в полном одиночестве в двухкомнатной квартире в обнимку с купленной в баре втихаря от Урри, бутылкой вермута.
***
Деньги на жизнь родители обещали высылать регулярно, и это даже было Серёже на руку. Если экономить, он сможет побыстрее накопить необходимую сумму на спорт байк (как у Мика, но попроще). Про мотоцикл Сыроежкин не забыл, хотя на фоне его расставания с Элом эта мечта несколько поблекла и прежнего энтузиазма не вызывала.
Кстати, об Эле. У Серёжи в перспективе образовалась ещё одна трата, и деньги на неё уже были, даже с большим-большим запасом. Как только ему исполнится 18, он поедет в Гейдельберг. Найдёт там Эла (надо только подумать как именно это делается) и… А что, «и»? Пусть Элек ему сам в лицо скажет, что не любит, видеть не хочет и всё между ними кончено.
К сожалению, забыть Электроника у Серёжи никак не получалось, несмотря на все старания. Свой новый имидж Сыроежкин старательно поддерживал — это помогало ему окончательно не свихнуться — ведь совсем не смотреть на себя всё же невозможно. Но в остальном дела были плохи — он всё также тосковал. И если бы не работа у Мика, возможно, в какой-то момент он бы не выдержал и… Нет, умирать Серёжа не хотел. Но вот ничего не чувствовать не отказался бы. А способов для достижения такого состояния не так много. Чем медленно загибаться от алкоголя и наркотиков, вызывая омерзение у окружающих, не проще ли решить проблему быстро? Такие мысли от себя Сыроежкин гнал. По крайней мере до того момента, пока не поговорит с Электроником с глазу на глаз. А там видно будет. В конце концов, мосты и высотки везде есть. И в Гейдельберге тоже.
***
Серёжиным планам на счёт поездки в Германию, сбыться было не суждено.
Как-то утром, возвращаясь домой из магазина, Серёжа столкнулся с выходящим из его подъезда Вовкой Корольковым. Тот, как всегда в последнее время, Серёжу не признал — всё не мог привыкнуть к его новой масти. На приветствие, потупив немного, только кивнул. Глаза у него были на мокром месте.
— Ты чего такой, Вов? Что случилось? С Гусем поругался что-ли? — поинтересовался Сыроежкин.
— Так Макар же… Ты, Серёж, не знаешь разве? — удивился Корольков.
— Что я должен знать? Что с Гусем? — испугался Серёжа. Они с Гусевым в последнее время не общались, Серёжа его даже не видел несколько дней.
— В больнице он… Так-то ничего страшного, но играть теперь он вряд-ли сможет.
— Как так?..
— Ну, вот такая травма. Сложный перелом большой берцовой кости и с коленным суставом что-то. Я сейчас к нему еду. Ты со мной?
— Я потом. А мать его дома? — Вовка опять утвердительно кивнул и двинул дальше.
А Серёжа, как был с авоськой, так прямо и явился перед светлы очи Валентины Ивановны. Выяснилось, что Макара госпитализировали прямо с утренней тренировки. Операцию ему готовы были сделать сразу, но, зная, что парень спортсмен, предложили более щадящую и эффективную технологию. Которая даёт больше шансов на полное восстановление всех функций ноги и более короткий срок реабилитации. Одна проблема — в ОМС это не входит. Стоимость в общем-то не астрономическая, но вот вместе с дальнейшими процедурами, необходимыми для быстрой и эффективной реабилитации выходит очень прилично. И Валентина Ивановна пришла домой сидеть на телефоне и узнавать кто из знакомых и когда может одолжить деньги.
В последние месяцы Гусевых прямо-таки преследовали финансовые неприятности. Сначала сгорела дача, потом в ДТП пострадала машина так, что проще новую купить, потом начались проблемы на работе у родителей Макара… В общем, всё их немногочисленные накопления были потрачены, и даже образовалась пара кредитов, по которым они не успевали платить.
А тут ещё и с Макаром неприятность. Жалко до слёз, потому что куда же Гусь без хоккея-то? А им уже из сборной интересовались — перспективный спортсмен, самый результативный нападающий своего Интеграла.
— У меня есть сто пятьдесят тысяч и ещё пятьдесят я могу достать. Этого ведь хватит?
— Да… — Валентина Ивановна не могла поверить своим ушам. — Серёжа, я не смогу принять у тебя такие деньги. Твои родители не одобрят…
— Мои родители здесь не при чём, эти деньги я заработал. И я не вам их даю, а Макару. В долг. Отдаст, когда выиграет чего-нибудь крупное, — как можно увереннее сказал Сыроежкин.