Когда-то Электроник сделал всё, чтобы привязать к себе Серёжу, сделать его полностью от себя зависимым, подчинить его волю и стать для своего биологического прототипа, если не всем миром, то необходимой его частью, без которой Серёжино существование стало бы практически невозможным. Руководили им достаточно эгоистические мотивы, но больше всего пострадал в результате он сам. Элек тоже сделался полностью зависимым от Сыроежкина, вся его жизнь теперь крутилась вокруг Серёжи и их отношений, ради которых ему пришлось отказаться от своей мечты стать человеком. Он и безумно любил своего близнеца и также сильно порой его ненавидел. Нездоровая ситуация зацикленности друг на друге, переходящая все разумные границы ответственность за любовника, тотальный контроль и ревность — мягкий взаимный абьюз, выбраться из которого не получалось. Потому что страшно. Страшно потерять Серёжу и потерять себя. Потому что кто он без своего двойника? Электроник не знал. Когда он сбежал от профессора, всё было по-другому. Мир казался новым и интересным, люди — притягательными, а здоровая полноценная жизнь представлялась счастливой и безоблачной.
Иногда Электроник думал, что лучше бы он никогда не встречался с Серёжей Сыроежкиным. Тот был бы гораздо счастливее с Макаром, а сам он — с Урри или кем-нибудь другим. А может, ему и одному было бы неплохо. Живут же многие люди без пары и счастливы.
Кстати, о Макаре. Раньше маленький парализованный мальчик смотрел на двух неразлучных друзей — рыженького и светленького и мечтал быть с ними, быть как они. Чудом его желание сбылось, возможность присоединиться к Макару и Серёже представилась. Только Элек выбрал неверный путь. Вместо того, чтобы изначально быть собой, он попытался занять Серёжино место, одновременно стараясь стать для Сыроежкина тем, кем был для него Гусев. Теперь, полностью увязнув в своей нездоровой любви, он вдруг осознал, что остро нуждается в ком-то близком, с кем бы у него не было того болезненного прошлого, которое было с Серёжей. Электронику нужен был друг. Настоящий. Отношения с которым были бы свободными, равными и здоровыми. Что скрывать, Элека тянуло к Макару. Всегда тянуло, но после его воссоединения с Серёжей это притяжение лишь усилилось. Самое неприятное в этой ситуации было то, что по-настоящему дружить с Гусевым Эл не мог — это автоматически сближало Макара и Серёжу, которого он дико ревновал ко всем вообще, а к бывшему любовнику в особенности. Потому что видел, что Сыроежкин его не забыл и продолжает испытывать к Макару чувства. Пусть и не сравнимые с теми, что связывают Серёжу и Эла, но всё же…
========== 19. Третий - лишний? ==========
Комментарий к 19. Третий - лишний?
Бездуховное PWP
Дело было на алгебре. После недавней контрольной, которую класс в целом написал неважно, Таратар задал на дом те задачи, которые вызвали наибольшие трудности, и настоятельно рекомендовал разобрать все свои ошибки. Особо «отличившихся» обещал вызвать к доске. Один из таких кадров теперь стоял перед всем классом и пытался высчитать площадь криволинейной трапеции. Площадь вычисляться не хотела.
— Ну, что же ты, Серёжа? — Таратар глядел поверх очков на нерадивого ученика и ждал от него хоть каких-нибудь осмысленных действий. — С помощью чего она обычно вычисляется? Вчера ты не подошёл ко мне после уроков, надеюсь, дома разобрался? Серёжа, мы ждём, — и Семён Николаевич изобразил рукой в воздухе некую загогулину, которую, видимо, от него и ждал. Может, хоть так до Сыроежкина дойдёт? — С помощью определённого…
— Интригала, — наконец выдавил из себя Сыроежкин. — Класс заржал, математик тоже стал давиться смешком, только Электроник изобразил фейспалм, а Гусев тоскливо протянул «ой, дура-а-ак». — Интеграла, я хотел сказать, — но сквозь шум его почти никто не услышал. Серёжа стоял красный как варёный рак. Зря он вчера полночи втихаря от Эла вместо уроков в WoT играл. Теперь заговаривается и тупит.
— Да, Серёжа, ты нас, можно сказать, заинтриговал, — отсмеялся Таратар. — Пиши уже своё решение, раскрой, так сказать, «интригу», — смешки в классе постепенно стихли, потому что Сыроежкин начал не без труда что-то выводить мелом на доске.
Макар, который последние пару недель в школе вообще отсутствовал по причине своего возвращения в строй, а точнее, в основной состав хоккейного Интеграла, в его математических тёзках разбирался слабо, а потому начал просто переписывать с доски вслед за Сыроегой.
— Да он лажу пишет, — толкнул Гуся в бок сосед Вовка. — Смотри, как надо, — и поближе подвинул ему свою тетрадь. Чем Макар тут же с благодарностью и воспользовался.
Списав всё с Королькова, Гусев поднял глаза на Сыроежкина. Тот мялся и не мог толком объяснить Таратару своё решение, когда учитель попросил его это сделать. Семён Николаевич надеялся, что хотя бы рассуждения вслух помогут мальчику найти свою ошибку. Гусев, видя это, уже хотел было съехидничать и сказать сидящему впереди Элу, что, мол, Серёга-то у тебя успехами не блещет, «репетитор» ты хренов, как вдруг с Сыроежкиным стало происходить что-то странное. Он начал часто и поверхностно дышать, а на щеках его выступил румянец.
Макар с удивлением заметил в руке у Элека маленькую пластиковую штуковину. С кнопками, на которые он периодически нажимал. Серёжа после таких нажатий как-то странно дёргался, краснел, бледнел, кусал и облизывал губы. Даже чуть не плакал. Потому что глаза у него были влажные и абсолютно чёрные.
— Ты что, вообще, делаешь? — охреневший Гусь перегнулся через свою парту и громко шептал Электронику всё, что он думает по этому поводу. — Что это за хрень с кнопками? Ты зачем его мучаешь? Он же дёргается весь! Положь на место эту херню!
— Не могу, Макар, — вздохнул Электроник. — Серёжа наказан.
— Чего-о? — Гусев не поверил своим ушам. Как, вообще, один практически взрослый человек может наказывать другого такого же?!
— Наказан, — спокойно повторил андроид. — Вчера, вместо того, чтобы делать уроки, Серёжа, несмотря на мои неоднократные просьбы и напоминания, предпочёл играть в танчики. В результате не выспался и уроки не сделал. Теперь наказан. А я его предупреждал.
— Ему же больно, ты что, его током бьёшь?! — Макар сделал попытку отобрать у Эла непонятный пульт. Безуспешно.
— Ему не больно, уверяю тебя, — в голосе Электроника сквозила насмешка. — Серёжа у нас любит вместо занятий предаваться удовольствиям. Сейчас у него как раз есть такая возможность, — Сыроежкин уже выглядел совсем больным — он то и дело жалобно поглядывал в сторону Эла, на лбу у него выступила испарина, одной рукой он вынужден был опереться о доску, а вместо связной речи из его уст периодически вырывалось слабое не то поскуливание, не то попискивание.
— Что это? — Макар ошалевшими глазами смотрел то на загибающегося у доски Серёжу, то на Эла с пультом в руке.
— Виброяйцо с пультом дистанционного управления, — всё также спокойно пояснил Электроник.
— Что ты ему с яйцами сделал, извращенец?! — не понял Гусь.
— С яйцами — ничего. Это такой вибратор — вставляется целиком в прямую кишку и воздействует на простату, — Эл ещё раз нажал на кнопку. — А я включаю и выключают его. И меняю скорость. — Говорю же, он наказан. Хотел вместо математики развлекаться и получать удовольствие — пожалуйста, пусть наслаждается.
Серёжа со сдавленным стоном стал оседать на пол.
— Серёжа, тебе плохо? — забеспокоился Таратар. — Кто-нибудь…
— Я отведу его в медкабинет, — перебил учителя Элек, мгновенно подскочил к Сыроежкину и повёл его вон из класса.
Ни в какой медкабинет они, конечно, не пошли — Элек затолкал Серёжу в ближайший мужской туалет, благо никого больше там не было. В кабинке Серёжа просто упёрся руками в стену и тихо мычал, кусая губы. Ничего сделать, чтобы избавиться от сладкой пытки сам он не мог — таково было условие. Эл расстегнул ему школьные брюки и затем приспустил их вместе с трусами, освободив болезненный стояк. А потом медленно вытянул за торчащий шнурок игрушку из ануса. Серёжа охнул, почувствовав пустоту, а потом сильнее прогнулся в пояснице.