Так что, Электроник молодец, всё верно рассчитал. Ну, так ему казалось.
***
Серёжа не только усиленно учился, он ещё и домашним хозяйством занялся — всё, чтоб угодить Элу. Раньше-то Электроник неоднократно упрекал своего сожителя, что это неправильно, что и готовкой, и уборкой и подсчётами и планированием их трат занимается только он один. Серёже тоже надо что-то по дому делать. Вот Серёжа и старался. Элек доволен, на сторону, вроде не смотрит. Значит, и Серёже надо про Макара забыть. Пока, правда, плохо получается…
***
Как-то, уже в мае, Гусев решил отметить очередную свою победу в составе Интеграла на региональном чемпионате. На самом деле это всего лишь повод был — с командой-то они это дело давно отпраздновали. А тут можно друзей собрать, и не где-нибудь, а в баре (у Мика, естественно). Благо, почти всем восемнадцать лет уже исполнилось. Вовку позвал, Зойку с Майкой и близнецов, разумеется. Собственно, ради них всё и затевалось. Соскучился по ним Макар. После той ночи, о которой никто из участников предпочитал не вспоминать, виделись они только в школе, да и то не часто — соревнования, тренировки, подготовка к экзаменам… В общем, посидели хорошо, душевно. Серёжа украдкой бросал на Макара тоскливые взгляды (значит, тоже скучал, не забыл его), а с Элеком просто было приятно пообщаться. А потом ещё и Мик к ним подсел, поздравил. Он, оказывается, болельщиком заделался.
Близнецы, правда, раньше всех смыться решили — потому что Серёга наклюкаться успел, а Элек за ним не уследил — неопытный он ещё в таких делах. А с ними девицы увязались — чтоб на такси сэкономить. Гусев с Корольковым одни допивали-доедали. И тут, у непьющего по причине спортивной диеты Макара, с непривычки развязался язык.
— Слушай, Вов, а как ты думаешь, можно одновременно любить сразу двух человек? — подвыпившего Гуся потянуло на откровения.
— Э… не знаю. Может, кто-то и любит. Я бы не смог, — осторожно ответил Корольков. — А ты кого-то конкретного имеешь в виду или чисто теоретически интересуешься?
— Конкретно себя, — без обиняков заявил Макар.
— О как… — Вовка глотнул пиво, хотя выпивать больше не хотел. Ему просто надо было себя чем-то занять, потому что при этих словах своего друга сердце у него подскочило к горлу и там устроило приступ тахикардии. — И к-кого… же ты любишь? — от волнения Вова даже начал заикаться, но Макар ничего не заметил. Неужели?.. Нет, на это нельзя даже надеяться, иначе потом совсем плохо будет.
— Кого? Сыроегу, конечно. Это мой крест, — тяжело вздохнул Гусь.
— А ещё? — хорошо, что пивные кружки в «Брике» были из толстого стекла, иначе Вовкина бы лопнула — Корольков сжал её до побелевших костяшек.
— Знаешь, Вов, я, похоже, влюбился в, — тут Макар ненадолго замолчал, собираясь с духом, а Вова испугался, что не расслышит его ответ — в ушах бешено стучал пульс. — Электроника.
И тут Вовка действительно потерял слух, потому что Макар говорил ещё что-то, но слов он не понимал. Он вообще ничего не понимал больше — в голове крутилось только одно: «Электроника, Электроника, Электроника… Кого угодно, только не меня. Он любит кого угодно, но не меня…»
— Ты меня осуждаешь? — жалобно смотрел на Королькова Гусев. Больше всего на свете Гусь боялся трёх вещей: что что-нибудь случится с Сыроежкиным, что сам он по какой-либо причине больше не сможет играть в хоккей и… Вовкиного неодобрения.
Вовка разобрал только последнюю фразу. Он хотел ответить: «Нет, конечно, как можно осуждать за любовь?!» Но картинка перед его глазами стала качаться, а к горлу подкатил противный комок.
— Прости, я, кажется, перебрал. Я сейчас, — Корольков встал из-за стола и опрометью бросился в туалет. Там его действительно вывернуло, но легче стало только физически. Он долго мыл руки, полоскал рот, но так и не смог остановить поток слёз, градом катившихся по его щекам.
— Вовка, что с тобой? — а вот это подействовало мгновенно.
Макар ни в коем случае не должен видеть льющего слёзы Королькова. Гусев не дурак, может догадаться после каких его слов Вова разревелся как девчонка, и что это на самом деле значит. Никому не понравится, что в него влюбился лучший друг.
— Уже всё в порядке, — мигом успокоившийся Вовка уже вытирал лицо бумажным полотенцем. — А на счёт того, что ты сказал, конечно, я тебя не осуждаю. Дело житейское. Да и что в этом может быть плохого? Пошли домой, а?
— Ага, — тупо согласился Гусь. У него всё в голове никак не укладывалось, насколько, оказывается, у его друга широкие взгляды. И к влюбленности в Эла спокойно отнёсся, и его участие в групповушке с близнецами не осуждает… Подумать только!
Всю ночь Вовке кошмары снились. Точнее, полночи. Потому что, первую половину времени он ревел и жалел себя. Самому стыдно. А на следующий день он пошёл жаловаться на жизнь Зойке. Она — девка без сантиментов, враз ему мозги на место вправит.
— У-у, как всё запущено… — протянула Кукушкина. — Какое счастье, что Светлова лесбиянкой оказалась! Заметь, не только для меня счастье. Прежде всего, для неё самой.
— А причём здесь Майка-то? — не понял Корольков. То, что все Зойкины разговоры рано или поздно упираются в светлый Майин образ, он уже привык. Но вот так сразу?..
— А чего тут непонятного? — удивилась Зоя. — Была бы Майя по мальчикам, страдала бы сейчас так же как твой Макар по Сыроежкину и его клону. Гусев ещё долго продержался, я думала он сразу с обоими замутит. Только это бесполезно всё, между близнецами, которые трахаются влезть невозможно. Разве что в буквальном смысле, «паровозиком», — хихикнула Кукушкина.
— Вечно ты всё опошлишь, Зоя, — Вова кисло улыбнулся скабрезной шутке подруги.
— А что такого? Наверняка ж они тройничок-то устраивали. Хотя бы раз, — пожала плечами Зоя. — Но всё равно, Макара жалко — так вляпаться, так вляпаться! — качала головой Кукушкина. И тон у неё теперь был совершенно серьёзный.
— А меня тебе не жалко? — обиделся Корольков.
— Нисколечко. Ты из тех, за кем голубые мужики, особенно с деньгами, толпами бегают. Выбирать запаришься. Если, конечно, в крупный город уедешь.
— Я Макара люблю, — обречённо вздохнул Вова, — а ты мне каких-то теоретических папиков сватаешь.
— Да знаю я. Но по факту он в тебе нуждается гораздо больше, чем ты в нём. Но пока живы эти гаврики, а жить они будут ещё долго, потому что молодые и здоровые, о Макаре, как о любовнике забудь. Встречайся с парнями, устраивай свою жизнь.
Вовка сам когда-то давал такой совет Гусеву. Только Макару помогло это мало. Несмотря на обилие сексуальных партнёров, он не только Серёгу своего не забыл, но ещё и в двойника его втрескался. С тем же самым результатом. Потому что как же иначе? Сыроежкин с Громовым как были патологически зациклены друг на друге, так и остались. И со временем всё больше стали напоминать сиамских близнецов, имеющих общие жизненно важные органы. А уж как Сыроежкин загибался здесь без своего робота, это отдельная песня. «Бедный Макар, — подумал Вовка, — действительно, вляпался».
«Но в одном Зоя права — надо перебираться в Москву», — сказал себе Корольков и принялся шерстить сайты московских ВУЗов.
***
Даже удивительно, насколько точно Кукушкина наванговала (или в её случае накуковала?) Вовкину судьбу в столице.
Умный Вова, набрал почти максимум баллов на ЕГЭ и поступил в МГУ на экономический факультет. Поселился в общаге и стал потихоньку вливаться в студенческую жизнь. Новые знакомства, высокий ритм жизни, оторванность от родных и от старых друзей подняли уровень стресса в Вовкиной жизни выше привычного. Он с трудом адаптировался к новому укладу и даже не помышлял пока искать себе приключений. Они сами его нашли. В лице одного из преподавателей кафедры мировой экономики.