После всего произошедшего близнецы вроде бы помирились. Электроник явно Серёжину жизнь теперь не контролировал, а Сыроежкин вёл себя более менее прилично. Только идиллия не долго длилась. Месяц-другой, и Серёжа опять вразнос пошёл — пьянки-гулянки с одногруппниками, полный завал по учёбе, по дому тоже никакой помощи («Эл, ну ты же всё равно дома целый день сидишь, вот и уберёшься»). И Эл в перерывах между своей работой и какой-никакой учёбой, ходил по магазинам, готовил, убирался, учился за Сыроежкина (ну, это не привыкать) и слово поперёк не говорил. Боялся, что Серёжа опять психанёт и уйдёт из дома. А с пьянок он его теперь встречал (даже машину купил специально для этих целей на кровно заработанные), потому что сам добраться до дому Серёжа был не в состоянии. В общем, идеальная такая жена, вот в кого превратился Электроник. С той только разницей, что верхнюю позицию в постели тоже он занимал. Потому, что актив из Сыроежкина со временем стал совсем неважный.
Тяжело было Элеку, он был подавлен, если не сказать — раздавлен. Морально, разумеется. В отличие от Серёжи, Эл варился в собственном соку — работа из дома, обучение — заочное, профессор далеко. Кроме Серёжи в Москве только Вова Корольков. Но с Вовкой они настолько близкими друзьями не были, чтобы в жилетку друг другу плакаться.
«Вот ведь засада, — думал Электроник, — с Серёжей жить — как на Американских горках кататься. То взмываешь на вершину блаженства и готов сам себе завидовать, то резко погружается в пучины ада. То вдруг оказываешься в мертвой петле и вообще не понимаешь — тебе так хорошо, что даже больно, или ты уже настолько привык к боли, что начал получать от неё удовольствие?» А без Серёжи — и вовсе никакой жизни. Кто может понять Электроника? Только один человек. И Элек написал Гусеву.
«Здравствуй, Макар. На каникулах Серёжа уезжает на неделю в Питер к отцу. Если ты сможешь выкроить для меня несколько часов своего времени, приезжай. Благодарю заранее».
Ответ пришёл через полчаса: «Буду в четверг утром. Жди».
***
Современная новостройка, красивое место, дизайнерский ремонт и такой несчастный Эл посреди этого великолепия. У Макара даже сердце защемило.
— Ну, чего ты, Эл, ну? — Гусев гладил по спине прижавшегося к нему Элека и легко целовал в блондинистые вихры. Эл ответить не мог, только всхлипывал и крепче цеплялся руками за плечи Макара. Стоять так было неудобно, и Макар, подхватив Эла на руки, перебазировался с ним на кровать. Манёвр успеха не принёс — Элек всё также отказывался объяснять суть своей проблемы и отцепляться от Макара. Наоборот, он обхватил Гусева всеми конечностями и повалил рядом с собой.
— Люби меня, пожалуйста, — прошептал он срывающимся голосом. Ну как такому откажешь? Вот и Макар не смог — нежно, насколько мог, «вылюбил» няшку-андроида. Эл в конце даже выпускать его из себя не хотел, так и лежали они как собачки в сцепке, пока Макар снова готов не был. Теперь он уже с Элеком сантименты не разводил — оттрахал со всей страстью. Только тогда Электроник немного расслабился и смог, наконец, рассказать о том, что, а вернее, кто его мучает.
Макар послушал, подумал, вспомнил, в каком состоянии к нему Серёга в последние разы являлся, и поинтересовался:
— Он у врача давно был?
— У врача? — не понял Эл. — Он разве болен?
— Ну, вроде как не очень здоров. Он же тут на учёте состоял в ПНД, забыл?
— Ох! — схватился за голову Эл. — Я так старался не вспоминать о том… случае, что и правда… забыл. А я ведь никакую важную информацию в принципе забыть не могу. Она вся записывается… там, — указал он куда-то в область затылка.
— Эл, перестань относиться к себе как к машине, — строго сказал Макар. — Люди забывают то, что не хотят помнить. Это нормально. Но Серёге надо к доктору, может, таблетки какие пропишет.
— Так получается, я зря на него жалуюсь… — опять расстроился Электроник. — Он так ведёт себя, потому что болен, а я…
— Не оправдывай его. Серьёзного у него всё равно ничего нет, а дурной характер не лечится — его воспитывать нужно. Но, может, с таблетками Серёга будет поспокойнее…
— Да, наверное… ты… прав… А скажи… ах… Серёжа… был с тобой… недавно?
— Чёрт! Эл, а больше ты… ничего не можешь сказать, прыгая на моём члене?
— Подрочи мне, Марик!
— Ну так был? — Эл только что кончил, но с члена слезать не торопился.
— Был. Что у тебя за мысли вообще во время секса?! — Гусь резко двинул бёдрами вверх, вызвав тихий вскрик своего партнёра.
— Мне это важно. Я ревную.
— Кого к кому?
— Серёжу. К тебе. Не хочу, чтоб ты его трахал.
— Прости, но если он опять придёт, боюсь, я не смогу ему отказать.
— Ты можешь пользоваться мной. Мы ведь похожи. Какая тебе разница? — Электроник наконец-то выпустил из себя Макара и лёг рядом.
— Малыш-андроид, — тихо засмеялся Гусь, обнимая Электроника. — Себя-то хоть не обманывай. Ты просто хочешь иногда быть снизу. Твоей маленькой попочке нравится мой член, вот и всё, — он похлопал Эла по влажным ягодицам. — Но не огорчайся, когда я свободен, я всегда к твоим услугам.
— Но Серёжу всё равно не трахай, — обиженно сопел Макару в подмышку Элек.
— Я люблю его, — печально вздохнул Гусев. — Ничего с этим не могу поделать.
— А меня любишь? — поднял глаза Электроник.
— И тебя люблю. Но по-другому. Сложно объяснить.
— Может, мы могли бы жить втроём?..
— Нет, Эл. Не смогли бы… Я бы ревновал. Да и ты тоже. Про Сыроегу уж и не говорю… Не, не вышло бы. Никак. Да и не нужен вам с Серёжей никто, по большому счёту… — Макар тяжело сглотнул подступивший к горлу комок.
***
— Зоя, выпей со мной! Привет, Май, — Макар появился на пороге квартирки девушек с видом врубелевского Демона, для которого все радости земного бытия остались в прошлом. В руке он держал бутылку коньяка.
— Ты ж не пьёшь…
— Не пью, — кивнул головой Гусь. — Но сегодня буду.
И следующие три часа Кукушкина со Светловой открыв рты выслушивали душещипательную историю несчастной любви Макара Гусева к Сергею Сыроежкину и его двойнику Электронику. Даже коньяк весь выдули — Гусь как был с одним бокалом, так с ним весь вечер и просидел. Ему выговориться надо было.
— Да. Бедный Марик, — сказала Зоя после ухода Гусева.
— Бедный, — согласилась Майя. — Хорошо, что я — не он, — глубокомысленно добавила Светлова и уселась к Зойке на колени, демонстрировать последнее утверждение наглядно.
***
С тех пор мало что изменилось. Близнецы всё также трепали друг другу нервы, но уже реже и менее интенсивно. Потому что Электроник шантажом и угрозами отвёл-таки Сыроежкина к психотерапевту. Тот поставил его на учёт, выписал лекарства и определил график посещений. А чтобы Серёжа не думал соскочить, Эл обещал в конце курса лечения купить ему байк. Как у Мика. Ну, почти. Что поделать — Серёжа — в чём-то большой ребёнок, вот и методы воздействия на него соответствующие. Электроник с этим фактом смирился. Сыроежкин уже давно стал частью его самого и, какими бы порой болезненными ни были их отношения, своего существования без любви близнеца, в любых её проявлениях, Эл не представлял. То же можно было сказать и о Серёже.
Только вот снимать стресс после собственных разборок, что один, что второй предпочитали в постели у Гусева. Причём, каждый из близнецов догадывался, куда периодически отлучается любовник (да что там догадывался? Знал — Гусев от них в общем-то этого и не скрывал), но протестовать не решался. Макар каким-то непонятным образом помогал сохранять их маленькой семье хрупкое равновесие.
А вот Гусеву было по-настоящему хреново. Он и был с Серёжей, и в то же время как будто без него. С Серёгой ему тяжело было, а без него ещё хуже. А тут ещё Элек. Малыш-андроид, как его привык называть Макар. Гусев не знал, что на самом деле чувствует к Электронику. Симпатию, желание заботиться, нежность… Любовь? Возможно. Они могли бы стать хорошими друзьями. Но Эл дружить без секса не умел, а Макар не отказывался — он ведь по сути был одинок.