«Значит, это — правда. Он любит меня не только как друг», — подумал Макар, прижимая Вовку к себе. Он не потерял голову от страсти, как это бывало с Серёжей, но целовать и ласкать друга было… как вернуться домой. То непередаваемое чувство, когда счастье происходит не от приятных ощущений, а от исчезновения болезненных. Макар чувствовал, что ему больше не больно жить, он вернулся к давно забытому ощущению лёгкости и счастья, осознать которые можно лишь однажды потеряв их.
— Макар, я люблю тебя, я так люблю тебя, — шептал между поцелуями Вовка. Он расстегнул его рубашку, целовал напрягающийся от возбуждения пресс, начал расстёгивать джинсы…
— Вов, ты сверху или снизу?
— Сверху, — на автомате ответил Корольков. В последние годы, встречаясь с разными мужчинами и распробовав разные роли, он понял, что верхняя позиция ему гораздо более по душе. Но потом опомнился — неизвестно, что предпочитает его любимый. — То есть как захочешь, могу и так, и так.
Самое интересное, что дожив до тридцати лет и имея весьма приличный опыт в любовных делах, Гусев никогда снизу не бывал. Серёжа был классическим пассивом, Элек, в той прежней жизни, будучи с Макаром, предпочитал играть роль маленького нежного мальчика, а под остальных как-то ложиться не хотелось.
— Хочу, чтоб ты был сверху. Но ты будешь у меня первым, — выдохнул Макар.
— Буду, любимый, буду, — Вовка был счастлив. Конечно, просто встречаясь для секса, мало кто будет рад девственнику. Но, когда речь идёт о любимом человеке, хоть в чем-то быть у него первым — это очень приятно.
Они занимались любовью прямо там, на диванчике в гостиной, не сходив ни за резинками, ни за смазкой — на столе рядом стояло масло, которое Вовка раньше принёс из кухни, чтобы делать бутерброды с колбасой в качестве закуски. Оно и пошло в ход. Вовка с ума сходил от шикарного подтянутого тела, о котором он мечтал годами, и которое любимый предоставил ему в полное распоряжение. Он ласкал и вылизывал каждый его миллиметр, целовал самые чувствительные места. И постарался так растянуть и подготовить своего любовника, чтобы тот как можно меньше испытывал болезненных ощущений.
— Двигайся, Вов, двигайся, — Макару нравилось чувствовать друга внутри. Его охватила какая-то невероятная нежность к любовнику, он чувствовал себя своеобразным инструментом, единственное назначение которого — доставлять удовольствие партнёру. Корольков двигался сначала плавно и размеренно, одновременно стимулируя рукой член Макара, потом перешёл на быстрый рваный темп, и Гусев не выдержал, выгнулся, коротко застонав, и выплеснулся в ласкающую его руку. Через пару фрикций кончил и Вовка, прошептав очередной раз как он любит Макара.
Наскоро ополоснувшись, новоиспечённые любовники пошли ложиться. В кровати, раскинувшись на манер морской звезды, спал Элек. Макар осторожно сгрёб ребенка и положил к стенке в более компактной позе. Потом лёг сам и притянул к себе Королькова.
— Вов, не уезжай. Останься со мной. С нами. У меня нет человека ближе тебя. Никогда не было. Пожалуйста…
— Останусь, Марик — улыбнулся Вовка. — Я люблю тебя.
***
— Знаешь, Макарка, — начала Зоя, когда семейство в полном составе вернулось с кладбища. — Серёжи уже год нет с нами, а мальчику нужен отец.
— У меня есть папа! — с возмущением возразил Эл и собственнически схватил Макара за штанину.
— Конечно, дорогой, — ласково потрепала малыша по голове Кукушкина. — А ты хочешь, чтобы Макар был твоим папой совсем по-настоящему, то есть, чтобы все остальные люди на свете тоже так считали?
— Хочу! — энергично закивал головой Володя. Макар заинтересовался.
— Тогда, будет правильно, — обратилась она к мужу, — если мы с тобой разведёмся, и ты женишься на Майке. И усыновишь Володю.
— Зоя, я буду только рад, — твёрдо ответил Гусев.
— Это действительно отличная идея, — поддержал предложение Корольков.
— Эй, граждане, — возмутилась Майка, — а меня спросить? Может, я против.
— Майечка, ты же согласишься выйти за Макарку? — Зоя обняла подругу и стала заискивающе заглядывать ей в глаза.
— Ты — манипуляторша, Зоя, — надула губки Светлова. — Но идея хорошая. Я согласна.
Зойка не была, конечно, главой их своеобразной семейки, но так сложилось, что стратегически верные решения приходили чаще именно в её светлую голову. И тогда она, не брезгуя никакими средствами, старалась воплотить их в жизнь. Год назад Кукушкина разыграла целый спектакль, только чтобы донести через Элека до недогадливого Гусева, как к нему на самом деле относится его лучший друг. И что? Сидят теперь голубки, воркуют, друг на дружку налюбоваться не могут. Вот и сейчас, если бы не она, Макар в жизни не предложил бы ей развод и не решился бы просить Майку об опеке над ребёнком.
***
Элек теперь редко говорил о Серёже и совсем не вспоминал свою прошлую жизнь. Но и Макар с Вовкой, и мать с Зойкой знали, что в коробке со своими самыми любимыми игрушками он хранит большую Серёжину фотографию школьных почему-то времён, которую специально распечатал для него Макар. Каждый вечер перед сном достаёт, подолгу смотрит на неё и что-то совсем тихо говорит, нежно касаясь маленькими пальчиками губ и щек изображения. Один раз Макар даже видел как Элек целует глянцевый лист бумаги. Он тогда ничего не сказал и никак не обнаружил своё присутствие перед мальчиком. Просто вышел, не став тревожить малыша в такой интимный момент.
А когда Володе исполнилось семь лет и он пошёл в школу, он полностью забыл о своей прошлой жизни и о тех чувствах, которые связывали его с биологическим отцом. Он вообще Серёжу не помнил. Знал только, что мать родила его от некого мужчины, скоропостижно скончавшегося, когда Володя был совсем маленьким. Звали его Сергей Сыроежкин, и он был бывшим любовником Макара, а также их общим одноклассником. Всё, что осталось Володе от прошлого — прочно закрепившееся за ним домашнее имя — Эл. Или Элек. Так он позволял называть себя теперь только близким людям. О существовании Серёжиного близнеца-андроида и отношениях, которые связывали Сыроежкина и Электроника, Володе ничего не рассказывали. Сначала, пока он помнил, не хотели волновать его ещё больше, а потом взрослые сами уже не видели причин ворошить прошлое.
Что касается Макара, то несмотря на свою счастливую жизнь с Вовкой, Гусев, спустя годы, всё ещё грустил по своей первой любви. Если бы Серёжа был жив!.. Пусть бы он был не с ним, но живой и здоровый. Макару было бесконечно жаль своего бывшего возлюбленного — Серёга так хотел жить, был так счастлив со своим Элом, которого чудом обрёл вновь в столь неожиданном качестве. И всё это он вынужден был оставить. Говорят, настоящая любовь не умирает. Вот и Гусь продолжал любить своего Сыроегу. Пусть не так, как раньше, но то чувство, что всегда сопровождает светлый Серёжин образ, бережно хранимый Макаром в сердце, по-другому не назовёшь.
========== 24. Я дома опять… ==========
— А у тебя точно никого дома нет? — Юрка выглядывал из-за плеча своего друга, стараясь получше рассмотреть коттедж и видневшийся невдалеке от дома гараж.
— Родители с тёть Зоей с утра на работу поехали. А дядь Вова должен вот-вот отчалить. У него дела в Москве, — Эл притянул к себе Юрку и, пользуясь полным отсутствием людей на улице, чмокнул его в нос. — Не передумал?