Ненависть ли это была?
Если бы у меня когда-нибудь спросили, как выглядит смерть, я бы указал на тебя, ибо в тот вечер ты убила меня одним своим появлением.
Девушка, которую я сначала не узнал, была в тёмно-сиреневом платье в пол, с небольшим разрезом и шелковой пелериной на плечах. Её волосы были собраны в элегантную французскую косу, а между прядей, подобно серебряному ручью под луной, струилась атласная лента в тон платья. Когда до моего скудного ума дошло, что это ты, я почти задохнулся. Помню, что ловил каждое твое движение, боясь пропустить хоть что-то, потому что ты являлась глотком, таким необходимым глотком воды, в этом душном, кишащим глупыми, полными лицемерия людьми, зале.
Ты была, о, Мерлин, прекрасна… да, Салазар меня дери!
Ты была прекрасна!
В отличие от твоего неуклюжего кавалера, который каким-то чудесным образом умудрился так сильно стянуть эту ленту в волосах, что вся твоя прическа собралась подобно гармошке. Однако я должен отдать ему должное. Уизли, как настоящий герой войны, храбро оставил тебя одну на балконе разбираться с проблемой, твои друзья так тебя боятся в гневе, это забавно.
Я не хотел подходить, думал, мы столкнемся будто случайно, но ноги против воли повели меня к тебе.
Пробираясь сквозь толпу, я не сводил с тебя глаз. И был уверен, что лишь ненависть поддерживала меня все это время, желание доказать тебе, что от Малфоя что-то ещё осталось. Хотел показать, что я достоин большего, чем просто жалость, а сейчас, чуть ли не разинув рот, в упор наблюдал за тобой и думал лишь о том, какая ты красивая. Салазар! Какого чёрта я так думал?!
— Малфой, привет!
Ты поздоровалась так, словно мы всегда были друзьями, и я никогда тебя не оскорблял. Воспоминания тех лет, когда называл тебя «грязнокровкой» неприятно зашевелились внутри.
Я только кивнул в ответ, а ты продолжала сражаться с лентой, стараясь ослабить её, чтобы окончательно не испортить прическу, получалось у тебя плохо. Я — слизеринец, я — прямолинеен. Самый странный поступок в моей жизни произошел через секунду после кивка.
— Помочь?
Ты удивленно посмотрела на меня, а я мысленно отвесил себе подзатыльник, но ты недолго думая, ответила мне моим же кивком.
Мерлин, я творил что-то невообразимое!
Твои волосы, как шёлк — мягкие, нежные и если бы я мог, я бы никогда не выпускал их из рук. Аккуратно, стараясь не причинить тебе боли, я расправлял ленту, пытаясь при этом унять дрожь в руках, непонятно откуда появившуюся. Ты была так близко: я чувствовал твой аромат, и видел изящный изгиб твоей шеи, я прикасался к твоим волосам и чувствовал притяжение. Меня тянуло к тебе, как к солнцу тянутся цветы. Вот только цветок из меня никудышный.
Теперь ты здесь, и я мог рассказать тебе, что я не тот, кого надо жалеть. Сделать всё то, о чём так долго мечтал, растворить в твоих глазах этот яд, что убивал меня целый год, доказать, что я могу контролировать свою жизнь. Но я молчал. Лишь нежно перебирал твои волосы и под своё тяжелое дыхание понимал, что мне страшно. Страшно, что ты уйдешь. Что это мгновение закончится, страшно от того, что я всё это чувствую. И непонятно, страшно, почему ты доверяешь мне.
Лента поддавалась, она легко скользила между моими пальцами и твоими волосами, приобретая прежний вид. Да, я мог воспользоваться магией, но зачем?
Раз — я тяну ленту, и моё сердце бьется быстрее, два — я понимаю, что не хочу уходить отсюда, три — кажется, осознаю, что со мной происходит. Но почему?
— Спасибо! Ты выручил меня!
Так легко и непринужденно.
Вдох.
Решаюсь. Задаю вопрос, который мучил меня давно.
— Почему? Почему ты тогда помогла мне? Я не заслужил хорошего отношения. И жалость… меня не надо жалеть!
Слишком нервно и грубо.
Ты снова удивленно смотришь на меня, хлопая своими длинными ресницами, слегка приоткрывая пухлые розовые губы, а я ловлю себя на мысли, что всё раздражение от воспоминаний исчезло, а затем с ужасом понимаю, что безумно хочу поцеловать тебя.
— Я не жалела тебя, с чего ты взял? И ведь тогда я сказала, что простила тебя, как и мальчики, хоть сейчас они в этом и не признаются.
Ты улыбнулась, отводя взгляд мне за спину, выглядывая кого-то, а я жадно изучал каждый сантиметр твоего лица, думая лишь о том, какие твои губы на вкус. Почти потянулся к тебе, когда ты вскинула взгляд и посмотрела мне прямо в душу:
— Прости и ты себя, Драко.
Тугой комок в горле, бездонная пропасть в груди, и я замер от звучания моего имени, от твоего легкого прикосновения к моему плечу, от твоего доброго, ни черта не понятно почему, отношения. Сердце билось? Салазар, да оно выпрыгивало из груди и я не в силах был его остановить. Мне необходимо ещё одно мгновение рядом с тобой, необходимо было прикоснуться к шёлку твоих волос, чтобы унять этот страх, это беспокойство. И, казалось, по всем законам логики, я должен был найти тебя, и… и что? Но я оставался на месте, не двигаясь, боясь шелохнуться, даже не оборачиваясь в твою сторону.
Потому что я не знал, что делать. Что делать с тем чувством, что открыл сегодня внутри себя?
Я больше не видел тебя тем вечером, делал всё, чтобы избегать, но ты отпечаталась в каждой клеточке моего тела.
Позже ночью я разнес свою комнату, опустошил запас огневиски отца и сбил руки в кровь об дверь из красного дерева, за которую меня убила бы мама. Почему?
Потому что я боялся того, что чувствовал рядом с тобой. Тело покрывалось дрожью в твоём присутствии, перехватывало дыхание от каждого шоколадного взгляда, сердце начинало барабанить где-то в районе ушей, отбивая незатейливый ритм.
Весь этот год мысли были только о тебе. Я собирал заметки из газет, знал всё, чем ты занималась. Это не была ненависть, как я думал до самого последнего момента, наивно полагая, что всё пройдет, как только я выплесну всю свою желчь.
Идиот.
Я просто маскировал под яростью то, чего боялся до чёртиков.
Это не могло быть правдой! Дело в чём-то другом! Ведь это глупо…когда бы я успел? Я не мог признать этого. Нет! Ты — магглорожденная, я — чистокровный волшебник! Мы на разных полюсах планеты. Ни на одном звездном небе не могло бы быть подобной истории!
И чем больше я искал оправданий, тем сильнее осознавал, что вляпался. Я никогда этого не чувствовал. Мне нравились женщины, но никогда я не испытывал таких всепоглощающих эмоций, такого внеземного магнетизма, что тянул меня всего к одной женщине, заставляя становиться неуверенным, дерганным мальчишкой. Одно из правил Малфоев — быть честным с самим собой. И как бы я не пытался отрицать, все было очевидно — я был в тебя влюблён.
После принятия факта влюбленности, следовала разрушительная правда о том кто я.
Ничтожество.
Как противоречиво, правда? Я плевался фразой «ты — магглорожденная, я — чистокровный, это невозможно!» А по факту это я тебя не достоин. Слишком грязен, чтобы попытаться дать тебе хоть что-то. Я не хочу марать тебя своей тьмой.
Мысли, словно пружинки, беспорядочно прыгали в голове, наводя хаос, и я не мог сосредоточиться на чём-то одном, слишком много потрясений. Влюбленность, твоё отношение, моя ненависть к себе…
Мерлин… а ещё, всё это украшало черными ленточками твоё «прости себя».