В ее доме за проблемы ругали, но это вело к любви.
Овощи раскатились в стороны. Она подняла большую гроздь винограда и хмуро посмотрела на лиловый цвет.
— Не помню, чтобы я это покупала.
— Потому что это сделал я, — низкий голос гудел как гром, слишком низкий голос для простого смертного.
Она развернулась, удивленно охнув, и улыбнулась так широко, что было почти больно.
— Алексиос!
Медуза бросилась с земли в руки юноши, стоящего за ней. Он был выше других парней его возраста. Алексиос был и плотным, пока другие просто становились выше. Некоторые парни были сильными, но тощими, но не ее лучший друг.
Его отец был местным кузнецом, и работа в кузне сделала руки Алексиоса толстыми, как стволы. Его плечи были широкими, а ладони — уже в шрамах от месяцев работы. Но его глаза были добрыми, когда он смотрел на нее. И Алексиос был поразительно нежным, когда обнимал ее.
Мускулистые руки обвили ее талию, прижимая ее ближе к его сердцу.
— Здравствуй, asteri mu, моя звезда. Я так давно тебя не видел.
Медуза вздохнула в его плечо, он прижал ладонь к ее макушке. Это было ее любимым в Алексиосе. Только он из всех, кого она знала, не торопил объятия. Он позволял ей обнимать его, сколько она хотела, а она всегда хотела ощущать биение его сердца рядом со своим.
Но все хорошее со временем заканчивалось. Она отпустила его, вздохнув с неохотой.
— Мама нашла мне много дел.
— Это я вижу, — он склонился и помог ей собрать все овощи, которые она купила на рынке. — Боюсь, и я был неуклюжим и уронил еду, за которой меня послал отец.
Она протянула ему гроздь винограда.
— Тогда это твое.
Алексиос покачал головой. Когда его шея стала такой толстой? Она помнила его крупным парнем, но теперь он казался мужчиной. Его сильные ладони двигались по земле, пальцы нежно ловили овощи, будто он заботливо выбирал то, чего касался. А плечи! Его одежда едва покрывала мышцы, которые проступали от его движений.
Солнце засияло ярче?
Она потянула за пеплос на груди, помахала ладонью, чтобы остудить вдруг вспотевшую кожу.
— Бери, Алексиос. Я помню, как твой отец любит виноград.
— Помнишь? — он взял гроздь, его пальцы нежно задели ее пальцы. — Отец может съесть виноград, когда хочет. Оставь его себе. Судьба уже бросила его из моих рук в твои.
Она смотрела в большие голубые глаза и не понимала, когда он стал таким красивым. Его острая челюсть могла резать стекло. Идеальные завитки темно-каштановых волос падали на лоб над необычными глазами.
Сколько она его знала? Казалось, годами. С детства, но она не помнила, когда впервые столкнулась с ним на рынке. Он был рядом, сколько она помнила.
Она медленно выдохнула, опустила гроздь винограда в свою корзину.
— Спасибо, Алексиос. Ты очень добр.
— Медуза, — он шагнул ближе, в его взгляде расцвело нечто жарче солнца. — Я хотел спросить…
Другой голос перебил их разговор:
— Медуза! Это ты?
Она резко выпрямилась, и ее разум прояснился. Что она делала? Это был Алексиос. Ее лучший друг, у них было много приключений вместе. Она не могла смотреть на него иначе, ведь могла так потерять его.
Глупая. Она знала, что не стоило искушать судьбу с человеком, который был так важен для нее.
Не глядя, кто ее звал, Медуза подняла руку над головой и быстро помахала.
— Тут! Это я!
Алексиос тоже встал, и она надеялась, что его лицо было пустым из-за того, что он узнал человека, который шел к ним, а не из-за ее неуклюжего отказа.
Медузе нужно будет потом что-нибудь сделать для него. Может, испечь его любимый хлеб и принести ему и его отцу. Или украсть немного знаменитого вина ее мамы. Это было бы даже лучше.
— Прости, — шепнула она и посмотрела на мужчину, идущего к ним.
Точнее, мужчин.
Ох, их было очень много. Группа парней их возраста. Восемь детей, которые считали себя мужчинами, выпячивали грудь при милых женщинах, чтобы привлечь их внимание.
Это не работало. И не могло сработать. Но Медуза уже не могла уйти, ведь они ясно дали понять, что искали ее.
Один шагал впереди других, юноша явно хотел ее внимания. Медуза старалась, но не могла вспомнить, кем он был.
Он точно был красивым в классическом смысле. Высокий, подтянутый, без выпирающих мышц, значит, он был сыном знатной семьи. Или того, кому хватало денег, чтобы платить за работу других. Хороший вариант, но она себе такого мужа не хотела.
Медуза не хотела сидеть в будущем на диване, пока другие работали за нее. Она хотела быть и дальше дочерью мельника, продолжать работу отца. Даже если для женщины такая работа была необычной, она была уверена, что брат позволит ей. Это было семейное дело.