— О, Медуза, — Эвриала подползла и опустилась рядом с ней. — Мне не важно, кому ты поклоняешься, даже если это Афина. Ты это знаешь.
— Сфено важно, — старшая из них разбила бы алтарь, если бы увидела, что Медуза построила его в их доме. — Она превратила бы алтарь в пыль.
— Думаю, ты права, — Эвриала рассмеялась. — Но я — не она, как и ты. Расскажешь мне, для чего ты делаешь подношения? Я думала, ты уже не просишь ничего у олимпийцев.
Она тоже так думала. Но это ощущалось важно. Она не могла сделать это сама, без вмешательства богини. Без той, кто поможет ей, пока она плыла и почти тонула, отчаянно желала, чтобы ее увидели.
Но к кому она повернется, когда даже боги не слушали?
Эвриала взяла ее за руки. Ее ладони были нежными, крепко сжали руки Медузы.
— Хочешь обсудить это? Или хочешь остаться с воспоминаниями сама?
Конечно, она хотела поговорить. Медуза хотела излить слова из своей души, как рвоту. Она хотела бросить их к ногам Эвриалы, каждую жуткую деталь, чтобы избавиться от воспоминаний. Хоть на пару мгновений.
Но каждый раз, когда она открывала рот, слова застревали в горле. Они не выходили, хоть она хотела выгнать их. Их нужно было озвучить.
Она покачала головой и закрыла рот.
— Прости, ты все еще терпишь это, — сказала Эвриала. — Я понимаю, тебе нужно многое осознать. Поверь, я знаю. Но я помню по своему времени в тени, что хорошо говорить о радостном в жизни. У тебя есть не только мрачные воспоминания.
— О радостном? — Медуза почти не помнила, какими были хорошие воспоминания. Она так застряла в трясине ужасных воспоминаний, что мысли о чем-то хорошем были как предсказание будущего.
— Да, радостное. Я знаю, в твоей жизни были люди, которые делали тебя счастливой. Ты испытывала чудесное, пока не пришла в храм. Ты была полной света, когда я тебя встретила, Медуза, — Эвриала сжала ее ладонь. — Я хочу услышать о тех воспоминаниях. Я хочу знать все о том, кем ты была, пока не стала жрицей.
Было сложно думать о том времени. Может, потому что это напоминало о том, что у нее было. Воспоминания о крохотной деревушке только усиливали боль в сердце. Она хотела то, чего не могла получить.
Ее мутило, змеи на голове шипели, словно хотели плюнуть ядом в Эвриалу за такой вопрос. Но она хотела попытаться, ведь подруга могла быть права. Может, спустя все это время она могла говорить о тех, по кому скучала.
— Мои родители — ткачи, — начала она. — А брат хотел жениться на юной аристократке, которая была недосягаема для него, и это было смешно.
— Да? — Эвриала улыбнулась. — Она была красивой?
— О, милее солнца.
— Как ты.
Нет, она была не такой. Когда-то Медуза была красивой, но не ощущала себя такой никогда. Она просто хотела жить без людей, говорящих, каким красивым был цвет ее волос. Что ее глаза были как небо. И без мужчин, пытающихся ходить за ней, считая, что если они будут громкими, они привлекут ее внимание сильнее других.
Она поежилась от воспоминания и убрала руки от Эвриалы. Медуза обвила себя руками и пыталась подавить воспоминания. Отогнать, ведь теперь она думала, как те мужчины поступили бы так же, как Посейдон.
Эвриала поняла, куда ушли ее мысли.
— Ты говорила о мужчине раньше, — сказала она. — Алексиос? Так его звали?
— Он был моим другом детства, — ответила она, голос был низким от тоски. — Если бы я не ушла в храм, я вышла бы за него.
— Да? Ты? Замуж? Не думала, что ты хотела такое. Ты всегда была рада роли жрицы, — Эвриала устроилась на камне возле Медузы и махнула ей продолжать. — Расскажи о нем. Признаюсь, мне интересно, что ты расскажешь о мужчине, успокаивающем твое блуждающее сердце.
— Но он не успокоил его. Я ушла и стала жрицей.
— И?
— И ничего. Больше я его не видела, — и жалела об этом.
Когда она открыла рот дальше, она рассказала все, что помнила об Алексиосе. Что он был добрым, хоть был огромным. Что он всегда находил время для встречи с ней. Что его размер обычно отпугивал людей, и так они подружились. Он был размером с мужчину, когда остальные дети были маленькими или нескладными. Медуза никогда не боялась его. И он был за это ее лучшим другом.
Слова закончились. Медуза придвинулась ближе к Эвриале и прислонилась спиной к камню, на котором лежала ее сестра.
Она глубоко вдохнула и добавила:
— Когда Посейдон… Я видела Алексиоса, словно он был со мной. Помогал пережить тот ужас, который навсегда оставит на мне след.
Эвриала коснулась плеча Медузы.
— Похоже, он дал тебе силы, когда боги бросили тебя.
— Думаю, да.