— Горгона! — закричал герой. — Я пришел за твоей головой.
— Попробуй ее забрать, — прорычала она. — Но ты не преуспеешь, воин.
— Герой, — прорычал Персей в ответ. — Я ни перед чем не остановлюсь. Ты отдашь ее мне, Горгона. Сегодня твой день смерти.
Алексиос боролся с ядом в венах. Он должен был встать. Он должен был добраться до нее, пока герой не взмахнул мечом снова.
Его ноги дрогнули. Может, яд уже переставал действовать, или его сила воли дала ему адреналин для движения. Как бы там ни было, Алексиос поднялся на четвереньки. Времени не оставалось.
— Персей! — закричал он, его голос был слабее, чем хотелось. — Если ты меня хоть когда-то уважал, друг, ты оставишь ее голову на плечах.
Мужчина, которого он считал братом, посмотрел на него свысока, в глазах не было эмоций.
— А если ты меня уважал, брат, ты знаешь, что есть лишь такой путь.
Алексиос знал этот взгляд. Он знал, как мышцы напряглись перед броском. Он видел Персея достаточно раз, чтобы знать, что это был последний удар, который заберет все у Алексиоса.
— Нет! — прокричал он со всем гневом и болью, какие были в его душе.
Персей бросился с воздуха, высоко подняв адамантовый меч. Медуза повернулась к нему, но герой не смотрел на нее. Он смотрел на щит, ждал идеального момента, чтобы рассечь воздух мечом с мощью самого Зевса.
Клинок попал по ее шее. Разрез был чистым, ровным, меч легко рассек мышцы и кости. Голова Медузы взлетела в воздух, змеи шипели, плевались ядом, пытаясь в последний раз спасти их хозяйку.
Голова упала на землю со стуком, прокатилась и остановилась у камня.
Тело его любимой еще стояло. Свет солнца проник в дыру в пещере и озарил тело когда-то сильной Горгоны. Она шаталась, чешуя мерцала в свете солнца, словно кто-то посыпал ее тело кусочками золота.
Яд отпустил Алексиоса. Он поднялся на ноги, прошел по камням, заставляя себя стоять, чтобы задушить героя, забравшего его будущее. Герой видел только монстра, которого нужно было убить, а не женщину, какой она была всю жизнь.
Крик разнесся эхом по пещере. Алексиос упал на колени, из ушей потекла кровь от силы звука. Еще тело пронеслось мимо него, бронзовые ладони были подняты, зубы оскалены.
Он сквозь боль прошел к телу Медузы и схватил то, что у него осталось. Пусть бьются. Пусть герой и монстры порвут друг друга мечом и когтями.
Его любимая была мертва.
Алексиос опустил ее обезглавленное тело на землю как можно нежнее. Он прижал ее к груди, хоть кровь и пачкала его кожу. Слезы катились по его щекам, он нежно качал ее.
— Нет, — шептал он снова и снова. — Это не может быть твой конец, любимая. Моя милая Медуза.
Кричащая женщина-змея спрыгнула с выступа над ними. Ее хвост попал по плечу Персея. Он рухнул на землю рядом с головой Медузы.
Герой сунул голову в мешок, глядя на других Горгон. Усмешка на его лице не вязалась с тем, что он сделал.
Убийца. Алексиос хотел кричать на героя за все, что он сделал. Он хотел стереть ухмылку с лица ужасного мужчины, покончить с этим. Пусть Персей изобьет Алексиоса до смерти. Это будет подходящий конец, если он успеет хоть раз ударить юношу по лицу.
Слезы лились по его щекам. Он вступил бы в бой, но тело Медузы пошевелилось в его руках. Ее хвост извивался, словно бился в судорогах перед смертью. Но это было невозможно. Она уже была мертва.
А потом ее хвост разделился посередине.
Кровь растекалась вокруг нее, два маленьких тела выпали из ее тела. Одно прокатилось среди грязи и крови и встало на дрожащих ногах. Лошадь тут же выросла и раскрыла широко крылья. Солнце попало на белые перья, конь вскинул голову и издал красивый вопль, похожий на звуки арфы.
— Идеально, — сказал Персей. Он подбежал и схватился за пегаса. Он без слов запрыгнул на спину лошади, и они улетели из пещеры, крики Горгон остались позади.
Алексиос смотрел на сцену, потрясенный всем, что произошло так быстро.
Тело Медузы выпало из его онемевших рук, скользнуло между трещин в камне, застряло меж двух булыжников и обмякло. Было разорвано лошадью, выбравшейся из ее живота.
— Что случилось? — прошептал он. Алексиос поднял дрожащие ладони в крови. — Она не может быть мертва.
Бронзовая ладонь опустилась на его плечо и сжала так, что он вздрогнул.
— Ее нет, смертный, и мужчина, которого ты привел, убил ее.
Если они убьют его за это, пускай. Он примет эту судьбу, ведь не смог спасти ее.
Алексиос услышал низкий звук печали. А потом понял, что звук слетал с его губ. Он раскачивался, держал ладони перед собой в ужасе.