Россия, оказываясь сегодня перед необходимостью кардинального восстановления и перестройки сельского хозяйства, промышленности, сферы услуг, городского хозяйства, здравоохранения, образования, самого быта могла бы выступить здесь лидером.
Важнейший ресурс России - её уникальный опыт многовековой совместной жизни русского народа с более чем сотней нерусских народов. Без способности уживаться и уважать уникальность других народов, нередко выделять их превосходство над собой в определенных отношениях, без служения принципу личности это было бы невозможно.
Именно в продвижении в мире эры личностей, вероятно, и состоит сегодня русская миссия и назначение России.
Принцип личности, признающий в каждом, даже самом, казалось бы, несуразном человеке или самом малом ребенке личность - “кусочек Бога” - и выражающийся в безусловном уважении к личности каждого без исключения человека - вот то, что может быть обращено в локомотив преобразования сегодняшних миропорядков и плохо работающей системы международного права, когда, к великому сожалению, практическая политика на глобальном, интернациональном, национальном или местном уровне нередко строится на примитивном уровне исходного разделения людей на группы “второго” или “третьего” сорта, не говоря уже о прямых практиках селекции и сегрегации людей (подробнее о проблеме личности см. мою статью “Практика персонального образования” - http://www.personaledu.narod.ru/ ).
… “Был культ, но была и личность”. Так, говорят, ответил гений русской литературы 20-го века М.А. Шолохов на заданный ему сразу после XX съезда подковыристый вопрос: мол, как же Вы были ведущим писателем в эпоху культа личности…
Может, это очень хорошо, что Россия - это страна культа личности.
Только не в той лакейской интерпретации, которая была дана на одном из самых мерзких явлений русской истории 20-го века - на знаменитом-перезнаменитом ХХ съезде КПСС, когда Первый секретарь ЦК КПСС Н.С.Хрущёв, в ночь с 24 на 25 февраля 1956 г., то есть спустя 3 года после смерти Сталина, по уголовному ликвидировав к этому времени всех соперников в борьбе за власть, зачитал доклад “О культе личности и его последствиях”. Тем более, что это была, как теперь очевидно, хорошо организованная Пи-Ар акция на зарубежную публику, поскольку полный текст “секретного” доклада уже через день появился в американской газете “Нью-Йорк Таймс”.
Чрезвычайно интересное исследование методологии культа личности осуществил в 90-е годы наш выдающийся русский учёный, равно талантливый в скандинавской истории, в поварском деле, в “русском вопросе” и в проблематике личности, Вильям Васильевич Похлёбкин.
В своей книге “Великий псевдоним (Как случилось, что И.В. Джугашвили избрал себе псевдоним “Сталин”), - М., “ЮДИТ”, 1996 г.) ему удалось, во-первых, найти через проблему псевдонима сам этот предмет “образование личности”, “культивирование личности”, и, во-вторых, представить русскую идею именно в плане этой способности выявлять через поиск и утверждение собственного образа свою личность и бороться за неё.
В.В. Похлёбкин написал “тщательное, объективное историческое исследование, посвященное ограниченному, локальному, вопросу: о происхождении псевдонима видного политического и государственного деятеля.
Псевдонима, ставшего известным всему миру, многим поколениям людей, и сыгравшего, несомненно, выдающуюся роль в самом росте, продвижении и утверждении, в самом стабильном политическом существовании данной исторической личности.
Без сомнения, - это был очень удачный и очень редкий псевдоним. И то, что он был выбран именно этим человеком, - как теперь уже доказано - не случайность. И то, что этот псевдоним не пришел на ум никому другому из современников - тоже закономерно, и симптоматично. И именно поэтому чрезвычайно интересно и важно выяснить, - как же это произошло?
С этой точки зрения - историческая необходимость и ценность данного исследования не вызывает сомнения. Теоретически - оно необходимо для лучшего и правильного понимания психологии данной исторической личности. Иными словами - наше исследование служит чисто теоретическим целям исторической науки, поскольку позволяет выявить объективные критерии для оценки психологии определенной исторической личности, что крайне важно, учитывая, что чаще всего исторических персонажей оценивают только с эмоционально-политических позиций, которые чрезвычайно колеблются в разные периоды от преувеличенно-восторженных до огульно-охулительных. Все зависит от исторической конъюнктуры, политических пристрастий историка и в немалой степени от той аудитории, которой он адресует свое произведение. Ясно, что преодолеть эту почти неизбежную однобокость исторической науки - важная задача теоретической историографии. И эта однобокость, а тем более - всякие вольные и невольные обвинения в ней со стороны оппонентов, - преодолеваются весьма убедительно, поскольку мы стремимся определить психологию и характер исторического лица не через посредство принятых им политических решений, не на основе оценки совершенных им исторических деяний, носящих явно политическую окраску, а потому оцениваемых любым историком пристрастно, в зависимости от его классовой позиции, а через посредство “химически чистых” психологических задач, решаемых данным лицом лишь сугубо “для себя”, в глубине своей души и целиком “от себя”, - а не в зависимости от воли партии или государства, - исключительно на основе особенностей своего “я”…”.