… Да, какие-то разногласия между нами были и, скоре всего, будут, ибо мы всего лишь люди - существа бренные и несовершенные. Но поскольку Европа в нашем понимании это не только территория, но и идея, постольку и Америка остается частью Европы, связанной с ней пуповиной родственных связей истории и ценностей. Европа и Америка должны черпать силу в нашем трансатлантическом союзничестве…“liii[iii].
Эта победная песнь славного продолжателя дела Карла Великого заставляет во всей полноте ощутить сегодня всемирно-историческую чуткость и точность инока Филофея, когда он писал: “И не дивися, избраниче Божии, яко латыни глаголють: наше царство Ромеиское недвижимо пребывает, аще быхом неправо веровали, не бы Господь снабдел нас. Не подобает нам внимати прельстемъ их, во истину суть еретицы, своею волею отпадше от православныя веры христианьския, паче же опресночнаго ради служениа. Быша с нами в соединении семьсотъ летъ и седмьдесят, а егда отпадаша правыя веры, семьсотъ и 30 и 5 лет, в Аполи(нарие(ву ересь впадше, прелшени Карулсом царем и папою Формосом“liii[iv].
То, что сами первые Западные императоры, начиная с “Карулса царя” прекрасно понимали первородство Византийского царства, следует из многих вещей.
Прежде всего, самозванцы, как и положено в подобных случаях, активно старались представить дело так, будто именно они обладают законным преемством.
Ключевую роль тут играла подложная Дарственная грамота Константина Великогоliii[v].
В этой грубой фальшивке говорится о том, что ещё в год своего обращения в христианство (312 г.) Константин передавал в дар Римскому епископу всю полноту своих прав и все свое достояние - признал главу римской Церкви “викарием Христовым” и отдал ему статус императора.
Неудивительно, что эту претензию на наследство и законность высшей власти, эту абсолютную ложь старательно закрепляли всяческими способами в символах и картинах Запада. Так, распространены изображения “Дарственная Константина… Сильвестр изображается на троне в папском облачении; он получает в дар от императора, преклонившего перед ним колени, римские земли”. Много картин было написано на сюжет “Сильвестр крестит императора Константина“liii[vi].
29 мая 1453 Константинополь был взят османскимliii[vii] султаном Мехмедом II и, важно заметить, последний византийский император Константин XI пал в бою. С тех пор, Ромейское Царство стало ещё проще, с одной стороны, “выпихивать” из центра всемирной истории на периферию, а, с другой стороны, ссылаться на подложные “свидетельства” и “факты”.
Так с того времени и пошло, что Запад всегда вынужден был разделять признание в качестве единственного источника легитимности римскую власть Константина и Восточного ромейского царства (Византии) и, тем самым, пускаться во все тяжкие - чтобы выдавать себя за безусловных наследников (буквально, прошу прощения, за “детей лейтенанта Шмидта” по типу Шуры Балаганова и Поняковского).
Первоначальность Восточной империи также хорошо видна в отношении к ней докаролингских Западных императоров и даже варваров.
“Варвар” Одоакр, начальник наёмного германского отряда, который в 476 г. сместил последнего правителя Западной Римской империи Ромула Августула, сразу же обратился за легимитизацией своей власти в сторону Византии - отправил императорские инсигнии басилевсу Зенону и получив от него титул патриция и все полномочия на управление западными провинциями. Кстати, через этот акт в очередной раз осуществилось воссоединение Западной империи с Восточной под безусловным первенством Восточной.
А вот как историк А.А. Васильев описывает отношение к Восточному императору следующих правителей: “В Западной Европе во время Анастасия происходили дальнейшие изменения.
Теодорих сделался остготским королем в Италии, а на далеком северо-западе, еще до вступления Анастасия на престол, Хлодвиг основал сильное франкское государство. Оба государства были созданы на землях, теоретически принадлежавших римскому, т. е. в данном случае византийскому, императору. Конечно, о какой-либо действительной зависимости, особенно отдаленного франкского государства, от Константинополя не было и речи. Но в глазах подчинявшегося германцам туземного населения власть пришлого государя только тогда получала настоящее обоснование, когда она подтверждалась с берегов Босфора. Поэтому когда готы провозгласили Теодориха в Италии королем, “не подождав, - как говорит современный хронист, - распоряжения нового принцепса”, т. е. Анастасия, Теодорих просил последнего прислать ему знаки императорской власти, отправленные раньше Одоакром Зенону. Просьбу остготского короля Анастасий исполнил, после чего первый в глазах итальянского туземного населения сделался законным правителем.